Груз семейных ценностей. Евгения Горская

когда он уходил. Шла за ним только до двери, чтобы запереть замок.

      Машину он остановил, выехав из поселка. Достал телефон, повертел в руках бросил на соседнее сиденье и взялся за руль. Он давно дал себе слово не вмешиваться в жизнь сына и этому правилу всегда следовал. Да и что он мог сказать Славе? Что нужно находить время для семьи? Славка и так это знает, не маленький.

      Дождь не переставал, и неожиданно Виктору Федоровичу показалось, что такого тоскливого мрака, как сейчас на мокрой трассе, история действительно еще не знала.

11 июля, вторник

      То, что они затеяли, было настолько нелепо, что Настя периодически тихонько хихикала, притаившись в углу Ириной комнаты.

      – Твоя была идея, – напомнил Сережа.

      Ему тоже было смешно. Он осторожно поглядывал в окно, пальцем отодвигая занавеску. Из окна хорошо просматривалось крыльцо.

      Вообще-то в доме было два входа, когда-то планировалось, что семьи – Ирина и Настиных родителей – не должны мешать друг другу. Но вторую дверь давно не открывали, изнутри она даже была заставлена тумбочкой. Тумбочка была совсем старая, из прежнего бабушкиного дома. Мама утверждала, что ей больше ста лет. Тумбочку никто к себе в комнату брать не захотел, и она временно стояла у двери, подтверждая известную истину, что нет ничего более постоянного, чем временное.

      Дождь равномерно постукивал по карнизу. Очень хотелось спать, Настя поймала себя на том, что даже отключилась на какое-то мгновение.

      – Ложись спать, – предложил Сережа. – Иди к нам в комнату и ложись.

      – Не хочу, – упрямилась Настя.

      – Тогда ложись здесь, – наверное, он показал на Ирин диван, но Настя в темноте этого не увидела.

      – Не хочу.

      Темнота была почти абсолютной. Светились только окна Елены Анатольевны, но их Насте видно не было.

      – Ира с Иваном Николаевичем познакомилась из-за меня. Я тогда маленькая была. – Настя все-таки на ощупь добралась до дивана, села, подложила под спину маленькую подушку.

      – Да, ты рассказывала.

      – У меня была ангина. Родители хотели меня в Москву везти, а кто-то из соседей дал им телефон Ивана Николаевича.

      – Тише! – прошептал Сережа, послушал стук дождя и решил: – Показалось.

      – Иван Николаевич очень хороший был, жалко, что ты его не знал, – Настя тоже перешла на шепот. – Ира ругалась, что им в любое время звонят, даже ночью, а Иван никогда никому не отказывал. Одевался и уходил из дома, кто бы ни позвонил. Ира говорила, что он один такой дурак на всю Россию.

      – Ей не нравилось, что он такой бескорыстный? – Сережа опять отвел занавеску, вгляделся в темноту.

      – Да все ей нравилось! На самом деле она им гордилась. Иван Николаевич действительно был замечательным доктором. А деньги, когда ему предлагали, брал, не отказывался. Конечно, когда лечил во внеурочное время. Такого, чтобы Иван Николаевич вместо бесплатной помощи деньги брал, не было. Это даже представить невозможно! Сережа, который час?

      Сережа отошел от окна, посмотрел время на экране телефона.

      – Без десяти два. Ложись!

      – Ты думаешь,