Ленька Пантелеев. Леонид Пантелеев

пор и осталось за ним это прозвище – Бутылочка. Теперь Бутылочка учился уже во втором классе городского четырехклассного училища, ходил в фуражке, говорил хрипловатым голосом, и, когда, здороваясь, целовался с Ленькой, от него попахивало чем-то очень взрослым и очень знакомым; так пахло когда-то в кабинете отца и в дачных вагонах с надписью «для курящих».

      На святках Бутылочка был у Леньки в гостях. Мальчики пошумели, поиграли, потом забрались с ногами на стулья и долго разглядывали картинки в журналах. В одном из журналов была напечатана фотография: Николай II на фронте награждает группу солдат Георгиевскими крестами. Сережа прочитал подпись под картинкой, помолчал, усмехнулся и сказал:

      – Скоро ему полный каюк будет.

      – Кому? – не понял Ленька.

      – А вот этому, – ответил Бутылочка и не очень почтительно потыкал пальцем в самую физиономию царя.

      – Почему каюк? – опешил Ленька.

      – А вот потому…

      Худенькое лицо Бутылочки стало серьезным и даже зловещим.

      – Побожись, что никому не скажешь.

      – Ну?

      – Что «ну»? Ты не нукай, а ты побожись.

      – Божиться грех, – сказал, поколебавшись, Ленька.

      – Ну ладно, можешь не божиться. Скажи тогда: «честное слово».

      – Честное слово.

      – «Никому не скажу»…

      – Никому не скажу.

      – И крёстненькой не скажешь?

      – И крёстненькой…

      Тогда Бутылочка оглянулся, вытаращил глаза и зашипел:

      – Царица у нас шпионка. Не веришь? Какая? А вот такая – Александра. Она через Распутина все военные тайны своим немцам передавала…

      – А цагь? – прошептал Ленька, бледнея от одного сознания, какую страшную тайну он на себя берет.

      – И царь тоже хорош. Вот увидишь, скоро они все полетят кверх кармашками… Только ты, Леша, смотри никому не говори.

      – Я не скажу, – пробормотал Ленька.

      Однако беречь Сережину тайну Леньке пришлось очень недолго. В феврале застучали в городе пулеметы, замелькали красные флаги, банты. Новое слово – «революция» – ворвалось в Ленькину жизнь.

      Свергнутого царя ему не было жаль. В первый же день, отправляясь в училище, он нацепил на фуражку красную ленточку.

      Царя не стало, появилось правительство, которое называлось Временным, но в Ленькиной жизни и в жизни его семьи мало что изменилось.

      Мать бегала по урокам. Как и прежде, к ней приходили ученики – большей частью маленькие девочки с огромными черными папками «Мюзик». Девочки без конца разучивали гаммы и упражнения – мешали заниматься, читать, учить уроки. Зубы у матери по-прежнему болели. И по-прежнему в комнатах пахло чесноком и ландышем.

      А в городе и в стране уже ни на минуту не утихал свежий ветер. Конечно, Ленька не понимал и не мог понять всего, что происходит в мире. Ему в то время не было еще девяти лет. Он видел, что начавшаяся в феврале веселая жизнь – со стрельбой, флагами, пением «Марсельезы» и «Варшавянки» –