12 апостолов. Виталий Владимиров

тьмы были неисчислимы, на место растаявших в потоках света являлись новые сонмы мрака.

      Не было поражения, но не было и победы.

      Иаков понимал это. Он усилил мощь факела, он сконцентрировал в нем всю энергию своего духа, но перелом не случился.

      И тогда Иаков сотворил молитву. Он обратился к Всевышнему, он призвал его на помощь и зов его был услышан.

      Стало светлеть на линии горизонта, что зовется Восток, даже небо побледнело в ожидании чуда. И чудо свершилось. Расплавленной лавой из-за края поднялся диск Ярила-Солнца, свет снизошел на Землю, воины Иакова приняли его своими зеркальными щитами, а тьма уползла в подворотни, в глубокие подвалы…

      Торжественный гимн зазвучал над освещенной Солнцем Землей.

      И это была «Ода к радости».

      И пел ее мощный хор войск Иакова…

      И опять простер свою руку Иаков в римском приветствии…

      …Иаков очнулся от сна, открыл глаза и увидел, что правая рука его вскинута вверх.

      Солнце еще искоса, но вовсю светило сквозь оконные шторы и солнечные зайчики резвились по стенам комнаты, отражаясь от стекла форточки, с которой шалил ветерок.

      Иаков вскочил с постели и бросился в соседнюю комнату.

      Дед уже оделся и сидел на кровати.

      Иаков присел перед ним на корточки и заглянул деду в глаза. Дед как будто смотрел сквозь Иакова, ничто не отражалось в радужных оболочках его пустых глаз, только белый свет. Но вдруг вздрогнули и расширились зрачки – дед узнал Иакова и протянул к нему руки.

      Иаков подхватил легкое тело деда и посадил его в инвалидную коляску.

      Экипаж, состоящий из деда в коляске и Иакова в качестве водителя, проследовал до лифта, спустился в холл и по пандусу выехал на пляж.

      Воины света словно взяли под свою опеку старика в инвалидной коляске. Живительный настой из пропитанного морскими солями воздуха, ароматы прибрежных трав, цветов и пальм наполнили легкие, на щеках заиграл слабый румянец – дед оживал.

      Он поднял голову:

      – Гутен так, Иаков!

      – Зиг хайль, герр штурмбанфюрер! – вскинул руку в римском приветствии Иаков.

      – Яволь, – удовлетворенно хмыкнул дед и прикрыл глаза.

      Иаков повернулся к океану и замер от открывшейся ему картины.

      Освещенная лучами восходящего солнца у кромки воды стояла изящная статуэтка – фигура девушки. Еще угловатая от юности и нежного возраста. С длинными вьющимися волосами, ниспадающими на плечи.

      И без лифчика.

      Затаив дыхание, Иаков приблизился к незнакомке. И вдруг увидел черную круглую шапочку-камилавку, аккуратно прикрепленную на затылке.

      Еврейка, пронеслось молнией в голове у Иакова. И тут же понял, что грубо ошибся – камилавки у обрезанных носят только лица сильного пола. Еврей, с отвращением осознал Иаков.

      Подтверждение его правоты – незнакомец обернулся и на Иакова глянули глаза, которые ни с кем не перепутаешь, столько вековой печали таилось в их глубине.

      Юноша-девушка