Антошка. История одной жизни. Константин Станюкович

Антошка, и в его глазах сверкнул огонек.

      Через минуту в комнату с плачем вбежала маленькая, совсем худенькая девочка с черными растрепавшимися волосенками и, увидев Антошку, проговорила прерывающимся от рыданий голосом:

      – Ан-тош-ка… У-бей Бог, нап-расно. Я гро-ши-ка не ута-и-ла…

      И, понижая голос, прибавила:

      – Он бы прос-тил, а она… тварь под-лая…

      – Он чем тебя, ремнем или руками? – осведомился довольно объективно белокурый мальчик, засовывая в рот последний кусок черного хлеба.

      – Рем-нем… Пять раз… Боль-но… Ах, боль-но, го-луб-чи-ки!

      Антошка проговорил с важным видом:

      – Подожди, Анютка… Мы на этих дьяволов управу найдем… Найдем! – прибавил он, вспоминая вдруг слова графа. – Мы не проданные… Не реви, Анютка…

      И с этими словами он достал сверток и подал его Нютке.

      – На вот, ешь… Только дай два леденца Алешке… Больше не давай… Ешь.

      Нютка сквозь слезы улыбнулась и набросилась на леденцы с жадностью дикого зверька.

      В эту минуту двери бесшумно отворились, и на пороге показалась высокая худая молодая женщина в юбке, в сером платке на голове, из-под которого выбивались пряди рыжих волос.

      Она вошла тихо, подкравшись, как кошка.

      Антошка первый заметил «ведьму» и кинул на своих маленьких товарищей выразительный взгляд, предостерегающий об опасности.

      Нютка немедленно зажала в своей грязной ручонке оставшиеся леденцы, проглотив, не без риска подавиться, бывшие у нее во рту, и с выражением испуга на своем заплаканном лице бросилась к постели и легла, притихшая и оробевшая, словно виноватая собачонка.

      – Ты что ж это, подлец, не идешь сдавать выручку? До каких пор ждать тебя, мазурика?

      Алешка, успевший съесть свои два леденчика в мгновение ока и зачарованно глядевший в рот девочки с чувством некоторой зависти, побрел к своему матрацу с видом человека, не имеющего достаточных оснований опасаться трепки.

      Между тем рыжая женщина, успевшая подслушать слова Антошки, подозрительно осмотрела комнату и, заметив валяющуюся на полу серую бумажку из-под леденцов, подняла ее с полу и, обращаясь к Антошке, проговорила своим резким, низким контральтовым6голосом:

      – Ты что ж это, подлец, не идешь сдавать выручку? До каких пор ждать тебя, мазурика?

      – Иду сейчас… Только что пришел! Разуться надо… Измок… – ответил не особенно мягко Антошка.

      – Измок! Ишь, какой сахарный господин! – презрительно и медленно выговаривая слова, кинула рыжая дама, и злая улыбка искривила ее тонкие губы.

      С этими словами она вышла, бросив на Антошку взгляд больших, несколько выкаченных серых глаз, не предвещавший для мальчика ничего хорошего.

      В свою очередь и Антошка, ненавидевший «ведьму» с бессильной злобой загнанного волчонка, посмотрел ей вслед злыми-презлыми глазами и снова от всего сердца пожелал, чтобы «подлую» переехала конка.

      – Что,

6

Контрáльто – самый низкий женский певческий голос глубокого грудного бархатистого тембра.