Покушение. Александр Беляев

нами, из-за боязни за собственную шкуру. Какое им дело до национал-социализма и до наших идеалов? Впрочем, коллега, я искренне желаю успеха вашему делу и все сделаю, что вам требуется, в лучшем виде.

      – Другого и не ожидал, – довольно улыбнулся Грейфе. – Кофе, еще коньяк?

      Вольф допил коньяк, взял предложенную хозяином кабинета сигарету, прикурил, откровенно признался:

      – Разве от ваших яств откажешься, коллега? Кто еще в наше время угостит так, как вы?

      – Эгерт, – вызвал адъютанта Грейфе. – Пожалуйста, кофе.

      Глава 8

      Замечания, высказанные Кальтенбруннером в адрес создателей фаустпатрона, насторожили Грейфе. Обергруппенфюрер вполне мог знать то, что ему, рядовому начальнику отдела, не узнать никогда. А дело спросят с него. И Грейфе решил сам побывать и в КБ у фаустников, и на испытательном полигоне. Получив все необходимые разрешения, оберштурмбаннфюрер выехал на полигон, справедливо рассудив, что при одном испытании увидит и поймет больше, чем на всех ватманах и кальках, вместе взятых.

      Погода выдалась ясная. По небу плыли редкие белоснежные облачка. Но настроение у Грейфе было далеко не таким светлым, как этот теплый и солнечный осенний день. Выполняя операцию «Волжский вал», все три отделения «Цеппелина», дислоцирующиеся в группах армий вермахта, забросили в глубокий советский тыл крупные агентурные группы. Одна из них была направлена на Север, в район Архангельска. Другая, состоящая из одиннадцати агентов, была заслана в устье Печоры с задачей совершить ряд диверсий на Северо-Печорской железной дороге. Третья, руководимая белоэмигрантом Семеновым, – в Пермскую область. Четвертая – на Северный Кавказ. Пятая – на территорию Туркменистана, с задачей сорвать перевозки на линии Красноводск – Ташкент. И еще ряд групп: на Урал, в район Сталинграда, в Гурьевскую область. Прибыть в заданные районы удалось всем. Грейфе докладывал об этом Шелленбергу по мере получения от них сообщений. Бригаденфюрер был доволен. Потирал от удовольствия руки, шутил. Но прошло уже немало времени, а ни одно задание так и не было выполнено. И появились весьма обоснованные подозрения, что с заброшенными агентами вообще покончено. И это было уже совсем невесело. По этому поводу уже никто не шутил. А у Грейфе на душе и вовсе было сумрачно, как в глухое ненастье.

      Однако настроение настроением, а удостовериться лично в том, как шла работа у фаустников, было совершенно необходимо. И Грейфе ехал…

      Испытательный полигон находился километрах в пятидесяти от Берлина на восток, почти у самых Зееловских высот. Спрятанный среди поросших лесом холмов, он занимал удобную площадку с протяженностью директрисы в километр. Здесь испытывали новые образцы стрелкового оружия и боеприпасов к нему. О приезде Грейфе на полигоне знали. Его встретил возле контрольно-пропускного пункта начальник полигона майор Цирайс. Полный, если не сказать, тучный, в очках, с мясистым носом и дряблыми щеками, майор немало повидал на полигоне всякого начальства. Немало слышал и недовольных, сердитых