.

и матери. По словам Артура, оба умерли, когда Ева была еще маленькой и ничего не понимала. Может быть, теперь они встретились? Там, за облаками.

      Об этом Ева подумала уже на крыльце. Мама, видишь ли ты свою дочку, что с малознакомым человеком собралась черт знает куда? Если видишь, не осуждай, пожалуйста. Ты тоже была молода. И тоже не без греха, иначе… Кто бы сейчас зарядил в гриль цыпленка для дяди Артура?

      Ева мягко притворила садовую калитку. Дон завел свое заморское чудище:

      – Каску можешь не надевать. Здесь близко.

      Близко было для «хонды», в единый миг насквозь прострелившей городок. Автобус, который они обогнали, добирается до предместья минут двадцать. Здесь, вблизи от русского аэродрома, были загородные дачки наиболее состоятельных земляков Евы.

      В зеленом переулке рядом с гольф-клубом Дон припарковал мотоцикл.

      – Нам напротив, – остановил он шагнувшую к входу Еву.

      – Сюда? – спросила она с недоверием.

      Серый дом со щедро застекленным вторым этажом выглядел нежилым. Шторы в окнах опущены донизу, высокая и тяжелая дверь не отпиралась, кажется, много лет, хотя табличка говорила о другом: «Открыто ежедневно с 11 до 22».

      Ева посмотрела на свои часики:

      – Еще и десяти нет.

      – Не важно. Должны ждать.

      – Кто?

      – Мои служащие, – хмыкнул Дон и надолго придавил кнопку звонка. – И прежний хозяин «Парадиза».

      – «Парадиза»? А что это такое?

      – Узнаешь. Потерпи еще минуту.

      «Лучше бы тебе этого и не знать», – словно шепнул кто-то в уши Еве, но отступать было поздно. Дверь распахнулась. Толстяк в клетчатом костюме с ходу предложил:

      – Сок, пиво, швепс?

      Дон нетерпеливо мотнул головой.

      – Тогда прошу наверх, – клетчатый костюм с ног до головы раздел Еву оценивающим взглядом. – В студии несколько кабинетов, клиент сам выбирает декорации и типаж. Утреннее освещение наиболее подходит для колониального стиля.

      На втором этаже Клетчатый толкнул первую по коридору дверь и вежливо пропустил вперед Еву. Пол в комнате был застелен жестким ковром. У стеклянной задернутой шторой стены стояли пальмы в кадках. Под ними – Ева невольно вздрогнула и прижалась к Дону – лежал лев.

      – Чучело, – кратко пояснил Клетчатый и дернул шнур, открывая шторы. – Лев дохлый, зато у Барбары темперамента на двоих живых. Принимает такие позы, что и мертвого поднимет из могилы. – Он хлопнул пухлыми ладонями: – Барби!

      Из-за ширмы вышла голая женщина в тропическом шлеме и высоких ботинках. На животе болтался охотничий нож, по заду шлепала объемистая фляга. Не вполне твердая походка Барбары наводила на мысль, что фляжка не всегда была пустой.

      – Это и есть колониальный стиль? – скептически прищурился Дон.

      – Можно включить софиты, – сказал Клетчатый. – Для тех, кто любит цветовые сюрпризы, есть подсветка – красная, оранжевая, желтая…

      – Зеленая, голубая, синяя, фиолетовая, –