Иов, или Комедия справедливости. Роберт Хайнлайн

в пятках, колени подгибаются…

      – Вам лучше, мистер Грэхем?

      Я лежал на траве и смотрел на склонившееся надо мной доброе лицо цвета темной бронзы.

      – Вроде бы, – ответил я. – А что произошло? Я все-таки дошел?

      – Разумеется, дошли. И просто распрекрасно дошли. Однако в самом конце потеряли сознание. Но мы уже ждали вас, подхватили и вытащили. А теперь скажите, что случилось? Вы наглотались дыма?

      – Возможно. Я получил ожоги?

      – Нет. Впрочем, на правой ноге, может быть, и вскочит небольшой волдырь. Держались вы все время очень браво. Буквально вплоть до обморока – но это вы, скорее всего, просто надышались дымом.

      – Я тоже так думаю. – С его помощью я приподнялся и сел. – Не подадите ли мне носки и туфли? Кстати, а где же все остальные?

      – Автобус уже ушел. Великий жрец измерил вам пульс и проверил дыхание, но никому не позволил вас тревожить. Если человека, чей дух временно покинул его тело, стараться привести в чувство, дух может вовсе не вернуться в свое обиталище. Жрец твердо верит в это, и никто не осмелился ему возразить.

      – И я не стал бы с ним спорить; чувствую себя прекрасно. Каким-то по-особенному отдохнувшим. Однако как же мне добраться до корабля?

      Пятимильное путешествие через тропический рай наверняка покажется утомительным уже после первой мили. Особенно если пешедралом. И особенно с такими опухшими ступнями. Им было с чего опухнуть.

      – Автобус вернется: нужно доставить туземцев на борт парохода, который отвезет их на остров, где они живут постоянно. После этого он может отвезти вас к вашему кораблю. Впрочем, можно сделать еще лучше. У моего двоюродного брата есть автомобиль. Он с удовольствием отвезет вас.

      – Отлично. Сколько он за это возьмет?

      В Полинезии такси повсюду невероятно дороги, особенно если вы сдаетесь на милость водителя, а у них, как правило, ничего похожего на это чувство отродясь не бывало. Однако мне показалось, что я могу позволить себе роскошь быть ограбленным, раз уж выхожу из этой истории с некоторым профитом. Три сотни долларов минус плата за такси… Я взял со скамьи свою шляпу. – А где мой бумажник?

      – Ваш что?

      – Мое портмоне! Я положил его в шляпу. Где оно? Это уже не шутка! Там были мои деньги. И кредитные карточки.

      – Ваши деньги? О! Votre portefeulle[2]. Прошу прощения. Мой английский оставляет желать лучшего. Офицер корабля, руководивший вашей экскурсией, взял его на хранение.

      – Очень мило с его стороны. Но как я заплачу вашему брату? У меня нет ни франка!

      В общем, мы договорились. Сопровождавший экскурсию офицер, понимая, что, забрав бумажник, оставляет меня без гроша, оплатил мою доставку на корабль вперед. Мой приятель-канак проводил меня до машины своего брата и представил последнему, что оказалось весьма затруднительно, так как у брата знание английского ограничивалось словами «О’кей, шеф», а я так и не разобрал, как звали кузена переводчика.

      Автомобиль был триумфом веры и упаковочной

2

 Ваше портмоне (фр.).