Достаточно одной таблетки. Наталья Андреева

опять залился краской до самых корней волос и покачал головой:

      – Я не брал у нее никаких денег.

      – Ольга, ее племянница, нашла в картотеке покойной вашу карточку. И вашу расписку в бумагах, – соврал Алексей. – Так что отпираться бессмысленно.

      – Ваша Ольга врет, – сердито сказал Семужка. – Зовите ее сюда! Зовите, ну же! И расписку несите! Я уверен, что это подделка! Господи, неужели ей денег мало? – всплеснул он пухлыми ручками.

      «Не брал…»

      – Это была проверка, – смущенно сказал Леонидов. – Расписки и в самом деле нет.

      – И не может быть! Потому что я не брал у нее денег! – разволновался Семужка.

      – Если можно, мне зеленый чай. У вас есть зеленый чай?

      – Что? Да, есть. Одну минуту.

      Семужка немного успокоился, пока искал в кухонном шкафу зеленый чай. Похоже, он болезненно реагировал на любую несправедливость по отношению к себе. Вот и сейчас разволновался. Как же! Ведь его пытались оболгать!

      «Похоже, мне повезло, – подумал Алексей, пока хозяин заваривал ему чай. – Я нашел одного из немногих, кто не ходил к покойнице за деньгами и у кого, следовательно, не было мотива для убийства. Это ценный свидетель».

      – Господи… Да кто тут? – в кухню, охая и держась рукой за поясницу, вошла грузная пожилая женщина. Лицо у нее было одутловатое, глаза карие, навыкате, а волосы, как и у Семужки, огненно-рыжие. Приглядевшись, Алексей понял, что они выкрашены хной.

      – Мамуся! – затрепетал Семужка. – Я же просил тебя не вставать! Это по делу, – он бросил умоляющий взгляд на Леонидова. – Мой коллега по работе.

      – Да какая работа в праздники?

      – Ты зачем встала? Тебе что-нибудь принести? Может, попить? Или ты есть хочешь? Хочешь, я тебе погрею куриного бульона? Ну, зачем ты встала? – засуетился Семужка.

      – Да сколько ж можно лежать-то? – проворчала мамуся. – В туалет я встала.

      – Тебя проводить?

      – Сама дойду.

      Все так же охая, она направилась к двери в туалет.

      – Ей нельзя волноваться, – торопливо сказал Семужка, едва закрылась щеколда. – Они с Анной Павловной были подруги.

      – Подруги? – удивился Леонидов.

      – Они почти ровесницы.

      – Во сколько же лет она вас родила? – еще больше удивился Алексей. – За сорок?

      – Это не важно. Если она узнает, что Анна Павловна умерла, она очень расстроится. Мамуся болезненно переживает смерть своих сверстниц. Я ей потом скажу, когда давление будет пониже. Ей сейчас очень плохо.

      – Праздники, что ли, хорошо встретила?

      – Что вы! Мы вообще не пьем! А вот вкусно поесть… – Семужка тяжело вздохнул. – Она ведь как ребенок. Только, говорит, и радости у меня осталось, что покушать. А ей же нельзя ни жирного, ни острого, ни соленого, ни…

      Лязгнула щеколда.

      – Вы мне скажите, куда прийти, – заторопился Семужка. – В прокуратуру или… А сейчас не надо… Я вас прошу…

      – Извините, – Алексей поднялся. И тихо сказал: – Если надо будет, я вас вызову повесткой.

      – Хорошо, – так же тихо сказал Семужка.

      – Ох! Отрежь мне колбаски,