Корпорация. Сергей Тармашев

юному гению удалось без искажений записать ещё и интонации.

      – Полагаю, сейчас самое время объяснить мне что-то очень интересное? – поинтересовался майор. – Предлагаю начать с вас. С кем я в действительности разговариваю?

      – Как это с кем? Со мной! – обиделся голос. – Это же я, Андрей Серебряков. Вы же меня узнали.

      – Мне сказали, что ты умер и вроде бы даже давно, – съехидничал Тринадцатый. – И отец твой очень опечален столь трагическим известием.

      – Это так, – погрустнел голос, – то есть это не так! – он немного воспрял духом. – То есть это не совсем так!

      – Так бы сразу и сказал. Теперь всё предельно ясно, – абсолютно серьёзно ответил майор.

      – Ну то, что вы – это вы, я мог бы понять и без камеры, – снова расстроился голос. – Вы, как всегда, в своём стиле, не упустите случая надо мной поиздеваться. А я, между прочим, две тысячи лет ждал нашей встречи.

      – Сколько?!! – удивился Тринадцатый.

      – Да, да, вы не ослышались, – с грустью подтвердил голос. – Я сейчас кратко введу вас в курс дела. Я бы предложил вам присесть, но четыреста семьдесят шесть лет назад сломался последний автоматический уборщик, и с тех пор мне нечем наводить порядок.

      – А как же автоматические лаборатории? Тоже переломались?

      – Нет, они в полном порядке, но при консервации бункера их обесточили физически, и я не имел возможности ими воспользоваться. Теперь с вашей помощью я надеюсь восстановить их работоспособность. Но сначала слушайте. После нашего с вами разговора, когда вас погрузили в анабиоз, Совет снял приоритет с разработок способа излечения Внешней группы. Стало ясно, что надежды на выход на поверхность в ближайшие сто лет не предвидится, Корпорации надо было решать проблемы выживания, экономить энергию, соблюдать стерильность. Кроме того, весь мир зависел от наших медицинских разработок, мы оказались единственными высокопрофессиональными медиками с новейшим технологичным оборудованием. Перспективы вашего скорого излечения отсутствовали, и было решено отложить эту проблему до лучших времён, а Внешнюю группу оставить в анабиозе. Кроме меня, никто уже не верил в возможность успешного лечения Внешних. Вскоре стало ясно, что сам я не успею вылечить отца и других. Мне не хватит времени на исследования. Я не был уверен, что другие будут заниматься этой проблемой. Впоследствии так и оказалось. В тот момент мне в голову пришло одно очень любопытное изобретение – я рассчитал возможность скопировать человеческий мозг в компьютер. Это открывало блестящие перспективы в области терапии неизлечимо больных пациентов. Я решил, что если не смогу вылечить Внешних, то, по крайней мере, сделаю с них, так сказать, резервную копию на случай гибели тел. Я почти три года работал над своим главным проектом в свободное время – не хотелось предавать огласке сырой метод, на меня и так смотрели как на человека не от мира сего. Поэтому когда всё было готово, я для начала решил испытать методику на себе. Для надежности подключился к защищённой части «Пирогова» и