Тени исчезают в полдень. Анатолий Степанович Иванов

тотчас люди снова обступили тушу, перевернули ее через хребет. Коровьи ноги упали на плечи Фролу.

      – Подмогните… малость, – выдавил он из себя, хватая уже не гнущиеся, как жерди, коровьи ноги. – Еще… Еще, пока не встану…

      Фрол начал потихоньку разгибаться. Колхозники подпирали снизу коровью тушу плечами.

      – Еще поддержите, – попросил Фрол шепотом. – Крепче… – И, подогнув ноги, неуловимым движением подался назад. Туша, мягко качнувшись, плотно легла теперь на широкие кургановские плечи. – Отходи… Отходи, говорю!

      Но, когда люди отошли, колени Фрола начали медленно и мягко подгибаться.

      – Дядя Фрол!.. Дядя Фрол!! – воскликнула Иринка Шатрова, и голос ее прервался.

      – Господи, угробится мужик-то! – испуганно прокричала Наталья Лукина. – Бросай, Фрол! Бросай!!

      – Тихо вы!! – перекрыл всех Егор Кузьмин.

      И действительно, стало тихо. Но все равно только один Фрол слышал, как хрустнуло что-то у него в самой середине спины и вдоль позвоночника резанула горячая, обжигающая струя.

      «Все! Упаду… Падаю…» – трижды ударило ему в распухшую голову и отдалось нескончаемым гулом.

      Потом гудело в голове, больно покалывало в ушах, нестерпимо жгло в позвоночнике. И по-прежнему давила на плечи страшная тяжесть. Но Фрол уже знал, что выдержал, что не упал. Он вдруг сам с удивлением обнаружил, что идет. Идет, покачиваясь, на подгибающихся ногах, но все же идет. И что дойдет до розвальней, стоящих за воротами пригона. Вот только положить коровью тушу в сани у него уже не хватит сил. «Догадались бы помочь, что ли…» Колхозники догадались.

      – Остался еще пороху тебя, оказывается, Фрол Петрович, – сказал агроном Корнеев, когда корова лежала в розвальнях.

      Голос агронома еле-еле дошел до Фрола. Курганов не ответил, посмотрел через его плечо на светящиеся в темноте огни деревни. Они покачивались из стороны в сторону до тех пор, пока Фрол не прислонился к изгородине. Но теперь зато огни закрутились, как колеса, все сильнее и сильнее. Колеса были красные, синие, зеленые, черные…

      – Погоди, Борис Дементьич, дай ему отойти… Вишь, зашелся, – услышал Фрол голос Морозова.

      – Ничего, отдышится, – успокоил всех Егор Кузьмин.

      – Он раньше-то жеребцов таскал за милую душу, – начал объяснять Овчинников. – И для-ради чего? Удаль все перед девками показывал. Подлезет коню меж ног, да и… Тот брыкается только, как ягненок. А он прет.

      – А чего вы зубы скалите? – заругалась вдруг Наталья. – Шутка ли в самом деле – такую тяжесть…

      – Дык я и говорю – он прет, а девки визжат…

      – Да когда это было-то!

      И снова все смолкло.

      А разноцветные колеса все крутились, правда, уже медленнее, перекрашиваясь по одному в бледновато-желтые. И скоро все превратились в обычные деревенские электрические огни, утонувшие в голубом вечернем тумане.

      «Когда это было-то? – грустно переспросил сам у себя Фрол Курганов. И сам же себе ответил: – Давно. Очень давно. А было. Было!»

      – И все же, Фрол, надорваться ведь дважды два… – мягко промолвил председатель.

      Но