Мутанты. Сергей Алексеев

даже не шевельнулся:

      – Мне адресовано!

      – А я его бабка родная! Имею право! Суй сейчас же, а то будет тебе газовая атака!

      Куров покосился на противогаз, висящий всегда наготове, под рукой, и потянулся:

      – Только попробуй… Свет отключу.

      Электрические пробки остались на дедовой половине хаты, и, бывало, зимой, когда темными вечерами Сова смотрела сериалы, эта угроза действовала безотказно. Но сейчас на дворе еще солнце не село, поэтому бабка простучала босыми костлявыми пятками по гулкому полу и громко брякнула печной заслонкой.

      – Нюхай, хохляцкая рожа!

      Степан Макарыч хладнокровно напялил резиновую маску противогаза, распахнул окошко и, поправив подушку, уставился в телевизор – показывали новости. Печь уже прогорала, поэтому синий, угарный дым почти не застилал экрана, не мешал смотреть и медленно уносился на улицу. Елизавета Трофимовна выждала минут пять.

      – Ну чего, живой еще, бандера? – спросила наконец.

      – Что мне сделается? – пробубнил сквозь маску Куров. – Я уж привык терпеть от вас, москали проклятые. Погоди, вот хохлы вступят в НАТО и покажут вам кузькину мать.

      – Нехай вступают! – без особого азарта подбодрила Сова. – И поскорей! Вот уж потехи будет – хохлы в НАТЕ!

      – Чего же потешного?

      – Так ей же сразу хана придет!

      – Кому – ей?

      – НАТЕ твоей!

      – А они тогда – в Евросоюз!

      – И союзу этому будет полный кирдык! Вы, хохлы, – наш засадный полк. Мы вас скоро в Штаты зашлем! Шоб разъединить их к чертовой матери! От них вся зараза идет…

      – В том и есть ваша москальская агрессивная физиономия! – нехотя отпарировал дед.

      Старухе, должно быть, тоже надоело препираться, да и любопытство разбирало – открыла задвижку на трубе и попросила глухо:

      – Скажи хоть на словах, что пишет-то Юрко?

      – Что надо, то и пишет.

      – Поклон-то мне прислал?

      – Поклон прислал, о здоровье спрашивал. Не примерла ли еще, говорит, бабка Сова? Не сунули ли ее в скважину?

      – Ну чего болтаешь-то, дурень? Разве Юрко так про родную бабушку спросит?

      – Ладно, шучу…

      – Отпиши ему, дескать, плохая стала, болею!

      – Ничего себе – плохая! – захохотал дед. – Со второй заставы рысью прибежала, и хоть бы что!

      – Из последних сил прибежала. От муданта этого снежного…

      – Да ты и без муданта как вертолет!

      Старуха загоревала и, судя по звуку, зарядила пистолет.

      – Приехать в отпуск-то обещается?

      – Обещается, жди… Пока, говорит, горсть алмазов не накопаю, не приеду.

      – Сдались ему эти алмазы! – Сова обиженно высморкалась и тут же принялась ругаться с причетом: – А все ты! Ты дорогу из родной хаты показал! Вот и осталась я одна-одинешенька на старости лет! И некому будет воды подать…

      Куров знал, что эта песня на добрых полчаса, снял противогаз и прибавил звук в телевизоре. Обычно в таких случаях он отмалчивался, поскольку мысленно соглашался с бывшей супругой и чувствовал себя