Любовь бессмертна. Бертрис Смолл

невинность. Теперь, когда бояться больше было нечего, она немного успокоилась и попыталась влиться в чувственную гармонию, созданную Энгусом. Высвободив руки, она обняла его и привлекла к себе. Волны наслаждения вздымались и опадали, послушные ее малейшему движению, и небывалое ликование объяло девушку. Она вскрикнула, и он свирепо впился в ее губы, упиваясь влагой этих соблазнительных уст. Горячий, жадный, требовательный меч пронзал ее, и она сама этого желала.

      Девушка стала беспомощно всхлипывать, и Энгус, рванувшись вперед, замер, переполняя ее разверстую чашу хмельным соком любви, мешавшимся с девственной кровью. Фиона взлетела на крыльях страсти, цепляясь за любовника, как за якорь спасения. Боже, как чудесно!

      Она очнулась лишь через несколько минут. Оба тяжело дышали. Разгоряченные тела были мокры от пота, руки и ноги переплетены. Еще мгновение – и он лег рядом и нежно откинул со лба Фионы влажные волосы. Девушка подняла веки и непонимающе взглянула на него.

      – Ты очень храбрая, малышка, – слегка улыбнулся Энгус.

      Фиона улыбнулась в ответ.

      – Теперь ты убедился, что я на самом деле была невинной, и значит, мой долг тебе уплачен, не так ли? – лукаво осведомилась она.

      – Ты и впрямь не знала до меня мужчин, – согласился Энгус, – но до окончательной расплаты далеко. Сколько раз твердить, что двадцать коров стоят недешево! Ты хитрая маленькая воровка, Фиона Хей. Я дал тебе и твоим сестрам приют в память о Юане, но скот – дело другое.

      – Ты жесток, – мягко заметила Фиона.

      – Иисусе! Неужели твоим проделкам не будет конца, девушка? Ты стараешься меня приворожить!

      – Я понятия не имею, как пристало себя вести любовнице, – кокетливо парировала Фиона. – Разве ей не позволено соблазнять своего господина, хотя бы в тишине спальни?

      Ее темные ресницы затрепетали, губки капризно выпятились.

      – Я сам не знаю, каковы правила игры, которую мы ведем, девушка, – усмехнулся Энгус. – Никогда не содержал любовниц.

      – По-моему, любовница отличается от жены лишь тем, что положение первой совсем незавидно. В глазах людей она навеки обесчещена.

      – А красть чужой скот приличнее? – ехидно напомнил Энгус и едва увернулся от брошенной в него подушки.

      – Пора спать, девушка, – решил он, поднимаясь и укрывая ее одеялом.

      – Так, значит, ты не проведешь ночь со мной? – недоуменно спросила Фиона.

      – Нет, девочка, это твоя спальня. Моя – за той смежной дверью, занавешенной вышитой тканью.

      – Но я раньше никогда не спала одна! – запричитала Фиона. – Рядом всегда были сестры! Ложись со мной, Энгус!

      – Только пока не заснешь, – согласился он. – Через несколько дней ты привыкнешь. Тебе понравится спать одной, вот увидишь.

      Фиона с сомнением пожала плечами и крепче прижалась к Энгусу. Он едва заметно улыбнулся. Сколько в ней противоречий! Набралась смелости совершить кражу