Аутодафе. Виктор Точинов

детстве. Говорит – сувенир, на счастье…

      Я решительно нажал клавишу «СТОП». И спросил о насущном:

      – Слушай, что за тройка такая? Ты меня не на пушку берешь часом?

      – Уже трепещешь? Правильно делаешь. Во-первых, сам Шмель. Во-вторых, суб-командор, дорогой наш Альберт Иванович…

      Он сделал зловещую паузу, чтобы я проникся.

      Да уж… Не думал, что моими прегрешениями заинтересуется заместитель начальника Оперативного управления, курирующий наш филиал. Этак дело грозит закончиться не годом в «штрафбате»…

      – Может, не по мою душу? – тоскливо предположил я.

      – Может быть, может быть… – легко согласился Мартынов. – Прилетел попить водочки со Шмелем, потолковать за жизнь…

      – А кто третий? – вспомнил я.

      Генка округлил глаза и сообщил таинственным шепотом:

      – Во-о-о-т такенная клизма! Трехведерная!

      Тьфу… Высказать мнение об уровне юмора агента Мартина помешал телефонный звонок. Трубку я поднял с нехорошим предчувствием – и оно немедленно оправдалось.

      – Зайдите ко мне, агент Хантер! – И Шмель дал отбой, не дожидаясь моего ответа.

      Когда я уходил, Мартынов вновь запустил свой шлягер всех времен и народов: 

      Мостовые здесь видали

      Марш победы, звон кандальный,

      Жены верные рыдали,

      Шли на каторгу вослед… 

      И я поплелся к начальству, как на каторгу. Под кандальный звон. Стать полным провидцем барду помешало лишь отсутствие рыдающей верной Светланки и злорадно улыбающейся мадам Гришняковой.

3

      Трехведерная клизма в кабинете начальника филиала не обнаружилась. По крайней мере от порога в глаза не бросалась. Но и мой непосредственный шеф – начальник оперативного отдела суб-координатор Шаман – в заседании не участвовал. Тройка оказалась-таки двойкой.

      Плохи дела. Шаман мог бы замолвить за меня словечко… Тем более что санкцию на операцию дал именно он. Хотя – каюсь, каюсь, каюсь – формулировку «провести профилактические мероприятия» я истолковал более чем вольно.

      – Проходите, агент Хантер, присаживайтесь, – ледяным тоном пригласил Шмель.

      Прошел. Присел. Суб-командор изучал меня с откровенным любопытством. Шмель, наоборот, так пристально уставился на раскрытую папку, словно она вместо служебных документов скрывала от посторонних взглядов журнал «Плейбой».

      Я тоже изучал Альберта Ивановича, разве что не с таким явным интересом. Всех, кто считает, что столичные суб-командоры – двухметровые мускулистые супермены с саженным разворотом плеч и волевым подбородком, наш куратор разочаровал бы. Роста он был среднего, плечи вполне соответствовали росту. А подбородок… Обычный подбородок. Чисто выбритый, с ямочкой. И глаза, как в том анекдоте, – добрые-добрые.

      Пауза затягивалась. Нарушил ее Шмель, оторвавшись наконец от «Плейбоя»:

      – Докладывайте, агент Хантер. О вашей последней операции. Все узловые моменты, без мелких подробностей.

      Как будто агент Хантер не