С неба – в бой. Десантники Великой Отечественной. Иван Старчак

всматривался в землю, сличал карту и фотоплан с местностью. Наконец, поднялся и прокричал мне на ухо:

      – Через пятнадцать минут!.. – Немного помолчал и добавил: – Учти, ветер на земле не менее восьми, а то и десяти метров в секунду…

      Такое сообщение не могло меня обрадовать. В отряде были бойцы, еще ни разу не прыгавшие с парашютом. Пошел к десантникам, еще раз напомнил, как лучше приземляться в сильный ветер. Вижу, многие волнуются. Стараюсь хоть как-то их подбодрить.

      Раздается рев сирены, над дверью зажигается красная лампочка. Ребята встают, выстраиваются вдоль стен.

      Ко мне подходит Щербина. Лицо у него какое-то синее.

      – Замерз, что ли? – спрашиваю его.

      Он пожимает плечами, пытается улыбнуться:

      – Скоро согреемся!

      Вновь звучит сирена. Вместо красной лампочки над дверью зажигается зеленая, мигающая. Я направляюсь к черному проему и в числе первых ныряю в ледяную бездну. Через несколько секунд ощущаю резкий толчок. Поднимаю глаза вверх: купол наполнен. Осматриваюсь. Несколько выше и в стороне угадываю радиста. Совсем рядом со свистом пролетает мешок с продовольствием. Над собой слышу гул моторов. Это подошла новая волна наших машин. Пока все в порядке – выброска проходит нормально…

* * *

      Тишина. Глубокие колючие снега. Мороз, пронизывающий до костей. Но думается не об этом. Прислушиваюсь: где остальные?

      Первыми, кого я разыскал, были комиссар отряда Щербина, старшина Гришин и радист Суханов. Четверо – уже немало. Это ядро, вокруг которого вскоре соберутся все парашютисты.

      Щербина шутливо заметил:

      – А зимой-то воевать лучше, чем летом: мягче падать.

      Не прошло и десяти минут после нашего приземления, как послышалась стрельба. Темное небо рассекли светящиеся строчки сигнальных ракет: белая, красная, зеленая. Они обозначали, где какое подразделение находится.

      Времени терять нельзя. Вместе со Щербиной организуем разведку, налаживаем связь, готовимся к приему нашего второго эшелона, который вот-вот должен прибыть. Однако хорошо знакомого всем нам гула тяжелых бомбардировщиков что-то не слышно.

      Примерно часа через полтора весь небосклон затянуло облаками. Казалось, что они опустились до самой земли. Откуда-то налетел снежный шквал. Надеяться, что в такую непогоду прилетят самолеты и высадят десант, больше не приходилось.

      Старший политрук Щербина и старшина Гришин остались на всякий случай на месте: вдруг наши все-таки прилетят. Я же с подошедшими к этому времени бойцами направился к лесу, темневшему в отдалении. Идти было тяжело: лыжи то и дело глубоко проваливались. Добравшись до опушки, мы вырыли в сугробах ямы и укрылись в них.

      К утру я связался со всеми группами, определил общую обстановку в районе, где приземлился десант, узнал подробности высадки. В целом она прошла успешно. Правда, нескольких парашютистов мы недосчитались. Об их судьбе нам стало известно позже.

      Потеряли и несколько мягких мешков. Те из