1916. Война и Мир. Дмитрий Миропольский

вам нравится? – спросил Юсупов. Офицер утвердительно кивнул. – Это Джек мне присоветовал один магазинчик…

      – Мебельный магазин на Фулхэм-роуд, – уточнил Гордон. – Держат его две такие смешные старые девы, сёстры Фрит.

      – Ветхие, как мир, и очень приветливые, – продолжал князь. – Просто персонажи Диккенса, честное слово. Но когда я заказал им чёрный ковёр, их будто подменили.

      – Они приняли тебя за дьявола, – снова вставил Франкетти, и Жак снова принялся поить его шампанским.

      – Может быть, – согласился Юсупов. – С тех пор, стоило мне заглянуть в магазин, как они прятались за какую-то ширму. Я только и видел, как над ней трепетали две кружевные макушки.

      – Скажу вам больше, джентльмены, – вмешался Скейл, – с лёгкой руки князя Юсупова на такие ковры пошла мода! Недавно был случай: жена настелила чёрный ковёр, а муж решил, что гостиная стала мрачной. И говорит: Ковёр или я!

      – Напрасно, – сказал Эллей.

      – Точно, напрасно, – согласился Скейл. – Жена выбрала ковёр, и они развелись.

      – А какие цвета предпочитает ваша жена? – снова по-русски спросил Келла Юсупов. Он сделал приглашающий жест, и они уселись в углу на большой мягкий диван, повернувшись друг к другу.

      – Я не женат, – ответил офицер. – Надеюсь, вы уезжаете не из-за болезни княгини Зинаиды Николаевны?

      – О, матушкина хворь – это целая история! – махнул рукой князь. – Нервы, нервы, нервы… Недавно они с отцом были в Берлине и срочно вызвали меня депешей. У неё случился сильнейший нервный припадок, а успокоить её в таких случаях могу только я. Пришлось всё бросить и мчаться в Берлин. Там – жара, а матушка лежит на кровати под шубами, окна в комнате закрыты. Есть она наотрез отказывается, говорит, что боли дикие, кричит на всю гостиницу…

      – Бог мой, – сказал Келл, – бедная женщина…

      – Но мы-то знаем, что болезнь её чисто нервная, – повторил князь. – Не будете так любезны передать мне ещё бокал шампанского?.. Благодарю. Так вот, вызвали психиатра, светило номер один из берлинских светил. Я провёл его к матушке и оставил с глазу на глаз. Вдруг слышу из-за дверей смех. Я сперва ушам не поверил, потом приоткрыл дверь: точно. Матушка давно не смеялась, а тут весело так заливается, только что не хохочет. И рядом на стульчике сидит доктор, от смущения красный. Матушка сквозь смех просит: Уведи его, не могу больше, умираю! Я доктора проводил, возвращаюсь и понять не могу, в чём дело. А она говорит: Где ты взял этого врача? Его самого лечить надо! Он посмотрел на часы у меня над кроватью, и знаешь, что сказал? Странно, говорит, вы заметили, что стрелки остановились в тот же час, когда умер Фридрих Великий?

      Келл покачал головой:

      – И в самом деле, подозрительный психиатр… Но судя по тому, что княгиня смеялась, визит его всё же принёс пользу!

      Юсупов согласился:

      – Да, не мытьём, так катаньем.

      – Отчего же вы не обратитесь к Распутину? Газеты пишут, что он обладает какой-то чудотворной силой…

      Князь с подозрением посмотрел на офицера:

      – Вы