Быстро вращается планета. Мадлен Л`Энгл

исчезнет вместе с его невинностью.

      «Это было правильно! – изо всех сил вникла ему Мег. – Ты правильно сделал!»

      Она снова посмотрела на часы. Стрелки еле ползли. Пока в Ином Времени, где Чарльз Уоллес жил Внутри Харселса, времена года стремительно сменяли друг друга, время оказалось заперто в нынешнем моменте. Время двигалось лишь в том Когда, где земля была такой знакомой, а тот, кто дорог сердцу Мег, был иным, где плоский звездный валун был каменным холмом, зеленая долина – озером, а рощица – темным лесом.

      У Мег защемило сердце от тоски по времени, настолько полному радости, что не верилось в его реальность.

      Ананда заскулила и встревоженно посмотрела на Мег.

      – Что случилось? – перепугалась Мег.

      Она услышала ржание Гаудиора и увидела пульсирующий серебряный свет, ослепительно-яркий свет, исходящий от единорожьего рога.

      Чарльз Уоллес сидел на могучей спине Гаудиора и смотрел уже своими глазами на Харселса, Внутри которого он познал такую непосредственность и радость, что они навеки отпечатались в его сознании.

      Мальчик осторожно потерся щекой о серебряную шею единорога и прошептал:

      – Спасибо!

      – Не благодари меня, – фыркнул Гаудиор. – Не я решаю, в кого ты Погрузишься.

      – А кто же?

      – Ветер.

      – Так ветер разговаривает с тобой?

      – Только когда ты Погружаешься. И не жди, что это будет каждый раз. Думаю, тебя послали Погрузиться в Харселса, ибо так тебе легче всего было привыкнуть к Погружениям. И ты должен позволить себе заходить даже глубже в своих хозяев, если ты узнаешь нужное Могло-Бы-Быть.

      – Если я зайду вглубь, как я его узнаю?

      – Это тебе придется выяснить самому. Я могу лишь сказать тебе, что так это работает.

      – И теперь меня снова Погрузят в кого-то?

      – Да.

      – Мне уже не так страшно, как сначала, Гаудиор, но все-таки страшно.

      – Все правильно, – сказал Гаудиор.

      – И если я позволю себе уйти глубже, как я буду вникать с Мег?

      – Если захочешь – будешь вникать.

      – Она понадобится мне…

      – Почему?

      – Не знаю. Просто знаю, что это так.

      Гаудиор выпустил три радужных пузырька:

      – Держись крепче, крепче, крепче… Мы помчимся с ветром, и на этот раз нам могут встретиться эхтры, которые попытаются скинуть тебя с моей спины и забросить за грань мира.

      Глава четвертая

      Снег, слепящий белизной…

      Огромный единорог взметнулся вместе с ветром, и они поплыли среди звезд – часть танца, часть гармонии. Каждое пылающее солнце оборачивалось вокруг своей оси, и пение порождалось трением – так палец, скользящий вдоль ободка хрустального бокала, порождает звук, и у разных бокалов песня разная по высоте и тону.

      Но такой восхитительной песни не смогли бы породить ни хрусталь, ни дерево, ни медь. Слияние мелодии и гармонии было столь совершенным, что Чарльз Уоллес едва не