Бессмертие наемника. Вячеслав Шалыгин

оружие непосредственно на Необуле сразу подразумевала такую возможность…

      – Четыре – два, – констатировал Петров. – Нам форму какую-нибудь выдадут?

      – Я ухожу, – прервал его Блондинчик.

      – Что?!

      Возглас вырвался, казалось, у всех пятерых. В какие бы переделки ни заманивал «Афину» хитрый Случай, экипаж оставался единым и неделимым организмом. Со своими расстройствами, болезнями и синдромами, но без потерь или отторжений. Сева поступал вопреки всем понятиям, по которым жили «афиняне».

      – Сева, да что на тебя нашло? – изумленно спросил Александр, подсаживаясь в кресло второго пилота.

      Лоуренс посмотрел на Севу, капитана, Малышку и задумчиво потер подбородок. Петров схватился за голову и, лихорадочно придумывая, как отговорить друга от опрометчивого поступка, покачивался из стороны в сторону. Роберт встал и принялся размеренно прогуливаться по мостику, глядя себе под ноги. Вивьен отвернулась и, вынув из кармана платок, промокнула глаза.

      Блондинчик долго не отвечал, а когда пауза переросла в гробовое молчание, поднялся из кресла и глухо сказал:

      – Я перегорел, капитан, словно микросхема… Как-то враз… Не знаю, как это объяснить, но больше я летать не могу. Я сейчас вдруг отчетливо понял, что всю жизнь занимался совсем не тем, что мне нужно. Я был как андроид: вроде бы живой, но только запрограммированный. Я хочу начать все сначала. Простите, что не вовремя…

      – Я понимаю, друг, – капитан нахмурился. – Только и ты нас прости. Назад тебе дороги не будет.

      – Я знаю, капитан. – Сева прошел к наружному шлюзу и, остановившись в проеме, не оборачиваясь, повторил: – Простите…

      Петров вскочил и сделал шаг, чтобы броситься вслед за бывшим пилотом, но его перехватил Черный Брат.

      – Не надо, механик. Он сделал свой выбор, и мы должны это уважать.

      Последний оставшийся до подхода Воздушной Армии час экипаж провел в тяжелых раздумьях. Даже запуск двигателей и проверка систем не сопровождались ни единым словом. Кресло Севы занял Лоуренс. Он долго смотрел на забытый пилотом рядом со штурвалом амулет в виде старинного герба на золотой цепочке, потом бережно взял вещицу и положил себе в карман.

      Вивьен до самого старта плакала беззвучно, но очень горько…

      – Это, конечно, впечатляет: космолеты, пушки невообразимые, герои с сомнительным прошлым. – Гриня почесал кончик носа и взглянул на меня с сомнением, как смотрят на глубоко заблуждающихся в простейших вопросах людей. – Тем более что ты в отпуске и можешь безумствовать, как тебе нравится, надо только…

      – Не забыть вернуться к реальности, когда закончится «приступ»? – насмешливо спросил я, воспользовавшись паузой.

      – Ну, я не думаю, что все настолько запущено, – поспешно отступил Гриня. – К нам, кстати, вчера приходили друзья из «ЧК»…

      Я удивился не тому, как резко Гриша сменил тему беседы, а факту посещения нашей и без того закрытой лаборатории внеочередными проверяющими. Что это на них нашло? Должно быть, я задал вопрос вслух,