Битую чашку – из жизни вон!. Мария Барская

моя прежняя жизнь: дом, семья, спокойная работа на радио. А сейчас столько лишней суеты! Она меня раздражает. Некоторые любят находиться в центре внимания, а мне не нравится. Мне мои передачи на радио были гораздо ближе. Такие уютные, домашние. И «Скатерть-самобранка», и «Бабушкины сказки».

      – Чем, собственно, «Скатерть-самобранка» отличается от «Ложки-поварешки», за исключением того, что тебя в ней видно?

      – Именно этим и отличается. В «Скатерти-самобранке» я должна все цвета, вкусы и запахи передавать голосом, интонациями.

      Я усмехнулась:

      – Наше телевидение, по-моему, тоже пока запахов и вкусов не научилось передавать.

      – Разве в этом дело, – Мила совершенно по-детски надула губы. – Там эта шаблонная хай-тек-кухня, шаблонные улыбки, шаблонный сценарий. Все такое холодное, картонное, обезличенное, даже еда, которую я готовлю.

      – Ну, не знаю. Пирог очень даже личностный получился, с ярко выраженным характером.

      – Что, живот заболел? – встревожилась Мила. – Может, не допекла?

      – Наоборот, очень вкусно. И успокаивает.

      – Значит, не зря старалась, – облегченно выдохнула она. – И все равно, мне моя прошлая жизнь и работа нравились больше. А самое страшное, я боюсь к этой новой жизни привыкнуть.

      Вот этого я уж и вовсе не понимала.

      – Почему?

      – Потому что если я в результате привыкну и войду во вкус, а передачу закроют... Сама знаешь, как у нас на телевидении. Сегодня она есть, а завтра ее ликвидировали и о тебе все забыли. Представляешь, как трудно будет назад возвращаться?

      – Тебя послушаешь, лучше вообще ничего в жизни не начинать, потому что все когда-нибудь кончается. По-моему, это неправильная позиция. Ты должна расценивать эту передачу совсем с другой точки зрения. Считай, что это первая ступенька лестницы, которая поведет тебя вверх.

      – Юлька, не надо мне вверх! Мне и здесь хорошо.

      – Опять не верю. Было бы хорошо, ты бы сразу от телевидения отказалась, даже пробовать бы не стала. Но ты ведь согласилась, значит, тебя что-то не устраивало и хотелось большего. И совершенно правильно поступила. Свое радио ты давно переросла.

      – Наверное, ты в чем-то права, – неуверенно произнесла она.

      – Абсолютно права, – заверила я и только тут спохватилась: я ведь приехала к Милке поплакаться по поводу своей загубленной молодости и личной жизни, а вместо этого ем ее пирог и разбираю ее проблемы. Как же так?

      В ответ на мой невысказанный вопрос Мила улыбнулась, и на ее пухлых щеках появились две ямочки:

      – Да это я просто тебя отвлекаю. Ведь легче стало?

      – Легче, – признала я. Но это от пирога. Знаешь, я тебе для него название придумала: «Утешение для разбитых сердец».

      – Замечательно! – воскликнула Мила. – Так мы его в передаче и назовем.

      – Ты-то назовешь, а мне что теперь делать?

      – Что делать? – посмотрела на меня Мила. – Жить дальше и радоваться тому, что у тебя есть.

      – Ничего у меня теперь нету! – Я опять ощутила себя покинутой и несчастной. – Он же подло