Персиваль Кин. Фредерик Марриет

Я считаю это новым доказательством. Где же она?

      – Уехала сегодня поутру, оставя мальчика у капитана.

      – Тут кроется какая-то тайна, – заметила дочь, и потому я считаю это третьим доказательством.

      – Да, – сказал мистер Кольпеппер, – и доказательством сильным. Капитан Дельмар так горд, что, верна, не хочет открыть своей связи с этою женщиною и потому отослал ее отсюда.

      – Именно; и будь я не женщина, если этот мальчик не сын капитана Дельмара.

      – Я тоже думал, – отвечал отец, – и потому сам вызвался позаботиться о нем; капитан не знал, что делать с ним, пока еще не готов его мундир.

      – Хорошо, – сказала мисс Кольпеппер, – а скоро открою еще более, я повыспрошу все, что он знает о нем, прежде чем мы с ним расстанемся; я умею сводить концы.

      – Да, – заквакала толстая маменька. – Медея мастерица сводить концы и все, что угодно.

      – Будьте с ним ласковы, – заметил мистер Кольпеппер, – потому что самое то обстоятельство, что капитан должен будет отдалить от себя мальчика, еще более увеличит его привязанность к нему.

      – В подобном случае я не могу принудить себя, – заметила дочь, – и не понимаю, как люди знатных фамилий так ведут себя; не удивительно, что после они стыдятся своих поступков и не хотят признавать своих собственных детей.

      – Правда, правда, – проквакала старуха.

      – Если женщина бывает так несчастна, что увлекается страстью, они пользуются ее заблуждением! – вскричала мисс Медея.

      – Правда, правда, – заквакала мать.

      – Мужчины создают законы и сами нарушают их, – продолжала мисс Кольпеппер, – пользуясь своею силою даже в образованнейших обществах. Если бы все женщины имели хоть столько ума, как я, то многое бы изменилось, и на свете было бы больше справедливости.

      – Я не совсем согласен с тобою, Медея, – отвечал мистер Кольпеппер, – я люблю свет, каков он есть, и не хотел бы, чтоб он изменялся. Но мне пора идти в провиантские магазины. Почисти немного мою шляпу, Медея, и я сейчас уйду.

      Я тихонько отошел от окна. Передо мною разлился новый свет. Как молод я ни был, но также умел сводить концы. Я вспомнил обхождение матушки с ее мужем Беном; ненависть бабушки к капитану Дельмару; разные подслушанные мною разговоры; слова матушки: «Если бы ты знал, с кем сыграл штуку»; посещения матушки капитаном Дельмаром, который для других был так горд и надменен; обещание его заботиться обо мне и наставления матушки быть ему послушным и считать его за второго отца; наконец; замечание урядника, не родня ли я капитану, – все это, вместе с тем, что я теперь слышал, удостоверило меня, – что они не ошибались в своих догадках, и что я точно был сын благородного капитана.

      Матушка уехала; я бы отдал все на свете, чтобы собрать эти догадки прежде и узнать от нее истину; но теперь это было уже невозможно, и я понимал, что письма будут бесполезны. Я вспомнил ее разговор с капитаном, когда она обещала ему хранить тайну, и ответ, который она дала мне на мои вопросы; но я знал, что только мои слезы и просьбы могут склонить матушку высказать