Вредная привычка жить. Юлия Климова

мы к вам, – сказала я, улыбаясь до ушей, – вот, хотим поздравить с первой квартплатой, – и протянула квитанцию.

      У Сольки от моих слов подкосились ноги: она, наверное, и не подозревала, что людей поздравляют с подобными вещами.

      Вера Павловна вдруг изменилась в лице. Она часто захлопала глазами, нагоняя слезы, закатила глаза и, достав из кармана огромный розовый платок, усыпанный по краю маками, громко высморкалась в него. Солька автоматически прижала к себе тарелку с пирожками.

      – Ой, девочки, – запричитала Вера Павловна, пропуская нас в квартиру, – горе-то какое страшное приключилось!..

      Вера Павловна еще раз громко высморкалась. Альжбетка спряталась за мою спину: возможно, она не любила сопливых женщин.

      – А что такое? – вежливо поинтересовалась я, видя неподдельную трагедию в глазах этой милой Веры Павловны.

      – Федечка-то наш погиб, погиб смертью храбрых…

      Да уж, надо иметь необыкновенную храбрость, чтобы в таком возрасте вскарабкаться на Альжбетку!

      – Как жить-то страшно стало! Ушел из дома и не вернулся, вот, из милиции позвонили, вызвали Тусика на опознание…

      Мы прошли в кухню, где Солька наконец-то поставила тарелку на стол, а я положила рядом квитанцию.

      – Да вы садитесь, девочки, как хорошо, что вы пришли, так горько мне, так горько…

      Я поняла, что самое уместное сейчас – это начать задавать вопросы.

      – Вы извините, мы так сочувствуем вашему горю… А кто такой Федечка?

      – Да, – вдруг всполошилась Солька, – это кто?

      Натуральность происходящего бодрила: противоположные стороны были равны в своем напускном трагизме и умилительном вранье.

      Альжбетка вдруг зарыдала, чем вызвала явное расположение Веры Павловны, и она сунула ей свой розовый платок. Альжбетка дернулась, она у нас человек брезгливый и подобной антисанитарии не переносит, но чувство вины – великое чувство, и Альжбетка, стиснув зубы, взяла вышеупомянутый платок двумя пальцами.

      – Это же родственник наш единственный, Макара брат.

      – Да вы что! – дружно изумились мы.

      – Да вот, – отбирая у Альжбетки платок и утирая слезу, сказала Вера Павловна, – безвременно погиб.

      – А что случилось? – сочувственно спросила Солька. – Под машину попал?

      Тут уж и я чуть слезу не обронила: Солька такая милая, ну такая милая!

      – Нет, сердце не выдержало.

      – Чего не выдержало? – автоматически спросила я.

      – Окружающей действительности, – хлюпая носом, ответила Вера Павловна, поправляя свой радужный пучок.

      Во дает тетка, даже я бы так вывернуться не смогла! Я просто зауважала Веру Павловну вместе с ее зеленым платком и оранжевой помадой.

      – Как же это? – всхлипывая, спросила Альжбетка.

      – Погиб, погиб, голубчик! – зарыдала Вера Павловна.

      – Вы пирожок съешьте, – участливо пододвинула к ней тарелку Солька.

      Думаю, она, как и я, надеялась на отказ: шесть пирожков так хорошо делятся на троих…

      Но Вера Павловна