Чужая дуэль. Игорь Исайчев

покачивался он, тоскливо скуля. – Как же башка-то трещит. Сдохнуть легче, чем снести.

      Когда же до него, наконец, дошел смысл сказанного, рыжий медленно повернулся и надолго приклеился ко мне мутным похмельным взглядом, затем нерешительно промямлил, потешно шевеля распухшими оладьями разбитых губ:

      – Кажись паря, где-то я тебя видал?

      – Если кажется, свистеть по утрам надо, – злобно буркнул я в ответ.

      – Креститься, – тупо наморщившись, поправил он.

      – Тут уж кому как больше нравится. Можешь и креститься, – съехидничал я, и на этом наша весьма содержательная беседа на время прервалась.

      Мой сосед, неуклюже ворочаясь, осмотрелся, не обращая особого внимания на затаившихся в углу бродягах. Похоже, он ничегошеньки не помнил, потому как снова повернулся ко мне и, дыхнув перегаром, неожиданно представился:

      – Андрюха я, Стахов. Обычно Ржавым кличут.

      – Степан, – иронически покосившись на него, отозвался я.

      – А тебя, сердешный, за что ироды замели-то? – участливо прошепелявил новый знакомый.

      – За мокруху, – небрежно бросил я в ответ, и оборванцы у параши тревожно зашевелились.

      – Почетно, – одобрил причину задержания собеседник, – И кого ж ты, – он выразительно чиркнул пальцем по горлу, – коль не секрет, на тот свет спровадил?

      С деланным изумлением выкатив на рыжего глаза, на всякий случай я бурно возмутился:

      – По подозрению меня закрыли, дурья твоя башка. Понимаешь, по подозрению. У вас тут, сдается вообще так принято, как только новый человек появляется, на него всех собак вешать.

      Андрюха задумчиво поскреб в спутанной нечистой бороде и, таращась в низко нависающий потолок, изрек:

      – Понятственно. Так тут, почитай, кажну седмицу режут. Маньяк, бают, завелся, или как его там? Сыскари озверели совсем, всех подряд метут. Меня-то тоже, как первого мертвяка нашли, неделю мариновали. А как следующего мочканули, так зараз и ослобонили. Оттого как нет моей в том вины. Под тремя замками сидел, никак не мог зарезать. Так что не боись, днесь непременно другому бедолаге кишки выпустят, тут-то и придет твой черед.

      Вдохновленный столь радужной перспективой, я осторожно поинтересовался:

      – И часто у вас в округе народец потрошат?

      – Никак оглох? Говорю ж, раз в седмицу, всенепременно, – Андрюха повозился, устраиваясь удобнее, после пожаловался: – Глотку сушит, мочи нет. Тута завсегда жбан с водой имелся. Почто убрали, аспиды? Простой воды уже жалко?… А что, жрать-то, еще не давали?

      – А здесь еще и кормят? – саркастически приподнял я брови.

      – А то, как же. Раз в день непременно. В трактире-то состоятельные господа, типа тебя, трапезничают. Опосля них, доложу я тебе, уйма отменной хавки остается. Вот мудреный трактирщик и наладился ее для кормежки арестантов полицейскому ведомству по дешевке сбывать…

      Обрывая разговор, в замке загрохотал ключ. С душераздирающим скрипом отворилась мощная, с обеих сторон обитая железом, дверь и щурясь со свету, забавно морща нос от разлитого