Иафет в поисках отца. Фредерик Марриет

хорошо известна, как и желание их иметь детей… Если урок мой сделает ее благотворительной, то не услуга ли это?

      – Но вы ей подали надежду, и если эта надежда ее обманет, то она может прийти в отчаяние и тем погубить себя и своего мужа.

      – О, если б случилось с нею последнее, то отчаяние ее прошло бы вмиг.

      – Ну, этому-то я не так верю, – ответил я… – Но, кажется, кто-то стучится.

      В эту минуту вошла другая дама, которая сильно изумилась, увидев наружность и одежду великого Аристодема, и хотела было уйти назад. Но Тимофей уже запер двери, и ей невозможно было ускользнуть.

      Она привела нас в замешательство, потому что мы не имели о ней никаких сведений. Между тем Мельхиор перестал глядеть в книгу и начал объясняться с нею. Дрожащим голосом дама сказала ему, что овдовела и имеет только одного сына, которым живет, что он теперь на море и она уже давно не слыхала о нем и боится, не случилось ли с ним какого несчастья; она говорила ему также о своей бедности и предлагала кольцо – единственное свое богатство.

      – Можете ли вы мне сказать, жив ли он? – говорила она, заливаясь слезами. – Но если вы этого не знаете, то не отнимайте у несчастной единственное ее богатство и отпустите меня.

      – Как давно получили вы последнее письмо от него? – спросил Мельхиор.

      – Семь месяцев уже; и оно было писано из Бахии, – ответила она, вынимая письмо из ридикюля и закрывая лицо свое платком.

      Мельхиор украдкой заметил ее адрес и ответил ей:

      – Мистрисс Ватсон…

      – Боже мой, разве вы знаете мою фамилию? – вскрикнула женщина. – Но вот письмо, прочтите его…

      – Мне оно не нужно, мистрисс Ватсон, я знаю содержание его. – Он перевернул несколько листков своей книги и стал со вниманием рассматривать последний.

      – Сын ваш жив, – объявил он.

      – Слава Богу! – вскрикнула она, подняв руки и уронив ридикюль.

      – Но вы не должны его скоро ожидать, он на выгодной службе.

      – Это мне все равно. Он жив – вот что я хотела знать. Бог да благословит вас!

      Мельхиор шепнул мне несколько слов на ухо, когда вдова закрыла свои глаза платком, и я, взяв пять гиней, сунул их в ридикюль ей так, что она не заметила.

      – Вы можете уйти, сударыня, другие тоже нуждаются в моих услугах.

      Бедная женщина встала и предложила кольцо.

      – Нет-нет! Мне не нужно ваших денег, я беру только с богатых, и то, чтобы раздавать бедным, но не отнимаю последнего у несчастных вдов. Откройте ваш ридикюль.

      Вдова исполнилаприказание; Мельхиор положил ей туда кольцо, потом взял палочку, махнул по воздуху и, дотронувшись ею до ридикюля, сказал:

      – Ищите и обрящете.

      Женщина вышла из комнаты, заливаясь слезами благодарности; правду сказать, я сам чуть было не заплакал и заметил Мельхиору, что он до сих пор трудился даром.

      – Да, Иафет; но будь уверен, что я помог этой женщине не из барыша, а из сострадания к ней, говорю тебе откровенно. Все люди – смесь добра и зла. Но я ворую только у глупых, а