Желтые розы для актрисы. Лариса Соболева

прекратить перешептывания, так как услышали тихий, но гневный голос Геннадия Петровича:

      – И где же эта королевская морда шляется?

      Он грозно хмурился, опираясь спиной и руками о сцену, а на сцене, стоя на коленках и склонившись к нему, беззвучно шевелила губами Люся, воровато поглядывая в зрительный зал.

      – Кляузничает Буратино, – шепнул Саше на ухо Октавий Михайлович, снисходительно хихикнув.

      – Почему Буратино? – не поняла она, не находя сходства Люси с известным персонажем.

      – Потому что это тот чурбак, из которого папа Карло должен выточить куклу.

      Сходство с чурбаком стопроцентное во всех смыслах, потому Саша прыснула, тут же ее осадил грозный оклик Пинг-Понга:

      – Александра!

      – Больше не буду!

      В знак обещания она прикрыла обеими руками рот, но Октавий Михайлович не унимался, еще разок приблизил губы к ее уху:

      – Анфиска опаздывает. Дрыхнет где-то… может, даже в театре.

      – Лишь бы не напилась, – также шепотом сказала Саша. – Очень хочется, чтобы состоялась завтрашняя премьера.

      – Вчера точно напилась, или я не я буду, – убил надежду Октавий Михайлович. – Не кисни, Сашенька, крокодил Гена найдет выход, может, даже сам выйдет в роли Елизаветы. А что? Наденет наряд, нацепит парик – и вуаля!

      Он же и хихикнул, его часто смешили собственные шутки, а Саше не до смеха, стоило подумать о грядущем срыве премьеры. Столько работать, ждать главного дня, и вдруг – все усилия коту под хвост из-за какой-то пьяницы? Да и вообще, проблемы будут у всего коллектива серьезнейшие, если сорвется завтрашний грандиозный вечер.

      – Так! – грозно и громко произнес Геннадий Петрович.

      В зрительном зале напряглись, напряжение возникло мгновенно, его все ощутили, потому замерли в безмолвии, ибо сейчас что-то будет.

      Кошачьей походкой вошел через боковую дверь Пуншин – очередной режиссер, кое с кем (кто попал в его поле зрения) беззвучно поздоровался и уселся у входа, потирая остренькую и реденькую бороденку.

      – Моему терпению пришел конец… – процедил главреж.

      – Я тут! – внезапно разрядил обстановку женский голос, и все, кто сидел близко к сцене, обернулись.

      По проходу шла Оленева в королевском наряде, но без парика – родные каштановые волосы кое-как заколола, без грима, ей, кстати, плевать, как она выглядит. Однако! Да, выпивоха, да, сорок три, да, грубовата и немножко цинична, а когда пьет – так еще и жуткая неряха, но! Актриса Оленева действительно поцелована богом, равной не найти даже в столичных театрах, так это не все. Внешность Анфисы богатая в прямом смысле: помимо роскошных волнистых волос до пояса, у нее красивейшие светло-карие глаза, слегка удлиненные и, что немаловажно, умные. Да, она далеко не дура, во всяком случае, начитанная, что для актерской касты скорее исключение из общего правила. Брови, как у чайки крылья, тоненький и прямой носик (завидный носик), а губы… до сих пор упругие, выпуклые, по-детски капризные. При этом все описания совпадут