Свергнутые боги. Олег Аникиенко

прям, у нас все спокойно. К такой машине лишний раз и подходить не решатся.

      – Скажи, это что за шишка такая супермаркет открыла? Не поселковый?

      – Нет, что вы, городской он. Местный, со Стерлитамака. Абдрахманов фамилия, не слыхали?

      – Это милиционер бывший который?

      – Нет, наоборот, бандит, он всю жизнь спекуляцией живет, вот и сейчас торговать будет.

      – Ну что же, красиво жить не запретишь, – развел руками Николс, принимаясь за еду и давая этим понять, что разговор закончен. – Хлеба принеси еще нам, Аселя, будь любезна. Вот тебе денежка, сдачи не надо.

      Официантка радостно убежала и вернулась с хлебом. Она, видимо, хотела продолжить разговор, но увидела, что Николс общается с Суселом, и удалилась.

      Когда они остались одни, Сусел одобрительно посмотрел на подельника.

      – Грамотный пробивон.

      – Тему чуешь? – поинтересовался Николс. – Карта нам козырная, похоже, легла, смотри, расклад какой. Сигнализация не работает. Инкассаторы наверняка тоже только на закрытие приедут. Барыга или своей охраной будет обходиться, или минимум ментов привлечет рядовых с резиновыми дубинками, жадный потому что. Народ в первый день попрет по-серьезному, все будет с полок сметать, серьезный куш обязательно снимем.

      – Что-то слишком гладко.

      – Ты что, не веришь в воровской фарт? Это реальная тема.

      Взгляд Сусела остановился на Стольнике.

      – А ты, Стольник, что думаешь? – поинтересовался он.

      – Я не думаю, – честно ответил тот.

      – Почему? – недопонял Сусел.

      – Мне и так хорошо, – совершенно искренне ответил Харитон.

      Сусел переглянулся с Николсом.

      – Пойдем пообщаемся, – предложил он, и они пошли в другой конец зала и присели за крайний столик, повернувшись к нему спиной.

      Стольник не сразу услышал, о чем они говорят. Его это и не особо интересовало, просто нечем было занять свой ум, и он посмотрел на салфетки. Бумага колебалась от звука, а зрение преобразовывало колебания в слова.

      – Николс, ты решил с нами этого дурика таскать, а сейчас вообще на дело хочешь его взять!

      – Запомни, Руслан, он не подельник, он – пассажир. Мы на него все дела замкнем и спишем со счетов.

      – Он же нас сдать может.

      – Трупы еще никого не сдавали, так что пусть на этом деле засветится, а потом мы его под раздачу спишем. Он безвредный, улыбается все время. Вреда от него точно не будет, а пулю на деле поймает – так невелика потеря.

      – У нас на общаке больше сорока лимонов, а ты хочешь нас на дело вести ради пары сотен тысяч.

      – Это не из-за бабла, хотя, когда масть прет, надо брать. Это чтоб дурика засветить. Потом сожжем его в джипе, машина все равно засвеченная и номера казахстанские внимание привлекают.

      – Мы успеем подготовиться к завтрашнему вечеру?

      – Надо успеть. И не к вечеру. Дело делаем к обеду, а то вдруг в обед инкассация приедет.

      Слова неприятными микровзрывами шелестели в голове Харитона. Он съел непонятную пищевую массу, названную «гуляш», и к нему пришло чувство