Смерть Вазир-Мухтара. Юрий Тынянов

было, конечно, благополучно. Какая-то неприятность с хлебом была несущественна.

      – Мы не одолжены уже иностранцам за их произведения полосы холодной и умеренной.

      Как хорошо! Это нужно будет сказать при случае Меттерниху, если он начнет язвить. «Мы не одолжены…» Но верно ли это? И если не нуждаются в иностранцах, какой смысл в существовании министерства иностранных дел?

      – Нам недостает, – говорил холодно коллежский советник, – только произведений теплого и жаркого климатов, и мы принуждены заимствовать оные из Западной и Южной Европы и Средней Азии.

      Ага, все-таки недостает чего-то. Этак и лучше.

      – Европейская торговля довольно еще выгодна для России…

      Конечно, он всегда это утверждал. Нельзя и шагу без Вены ступить. И он не виноват, если все, что творится…

      – Но азиатская клонится совершенно не в ее пользу.

      Азиатская? Может быть, он этого не отрицает. Вообще азиатские дела, по правде, сомнительные дела. Он тысячу раз прав, этот коллежский советник. Не стоило начинать это brouhaha по всем причинам. Он-то это всегда чувствовал. Теперь, оказывается, и с торговой стороны…

      – Почему? – спросил вдруг коллежский советник.

      В самом деле, почему? Нессельрод с любопытством на него поглядел.

      – Причины ясны вашим превосходительствам: взыскательность нового начальства…

      Нессельрод сморщил брови. Хотя какое же это новое начальство? Да ведь это Паскевич, новоявленный граф! Внимание!

      – Мятежи от введения иного порядка и вообще перемены, которым никакой народ добровольно не подчиняется.

      Ох уж эти перемены!

      – Нужен разбор, досуг и спокойствие.

      Нессельрод вздохнул. Нужен, нужен досуг.

      – Гром оружия не дает благоденствия стране.

      Это его мысли, его мысли! Но нельзя говорить так резко. Он очень еще молод и неопытен, этот, в сущности, рассудительный молодой человек.

      – У нас не возникло в Закавказье ни одной фабрики, не процвело ни земледелие, ни садоводство.

      Ах, это резко, резко!

      – Между тем тифлисские купцы ездят в Лейпциг за товарами, сбывают их до́ма и в Персии с успехом.

      Нессельрод поискал глазами Лейпциг на акварельках. Это был прекрасный город, уютный – не Петербург, он в нем бывал.

      – И знаете, – сказал он неожиданно, – там климат совершенно другой…

      – В климате все дело, – подтвердил коллежский советник, – естественные произведения разнообразны и богаты. В Закавказье – виноград, шелк, хлопчатая бумага, марена[155], кошениль[156], в древности здесь разводили сахарный тростник…

      Сахарный тростник, да… Zuckerrohr – Rohr – roseau…

      И по поводу сахарного тростника вспомнилась руководителю чья-то фраза, кажется Паскаля[157]: le гoseau pensant[158], которую с успехом употребил во французской палате граф… на прошлой неделе – руководитель почесал переносицу – граф…

      И вдруг коллежский советник сказал резко:

      – Усилия

155

Маре́на – растение, из корней которого добывается красная краска (крапп).

156

Кошени́ль – общее название нескольких видов насекомых, из которых добывается красная краска (кармин).

157

Паска́ль Блез (1623–1662) – французский математик, физик и философ.

158

Мыслящий тростник (фр.).