Меланхолия. Дмитрий Раевский

>

      Однако, он смог переплыть через реку

      Сквозь серый туман и пронзительный вой

      Осеннего ветра, поднявшего волны

      Бездушные и ледяные, как сталь.

      Речные просторы пусты и безмолвны.

      В индиговом взгляде все та же печаль,

      Все та же тоска о потерянном доме.

      Бумажный кораблик накрыла река.

      И он полетел в благодатной истоме,

      Подобно журавлику, на облака.

      В прозрачном эфире застыли мгновенья,

      Кристаллы дождей, заревые лучи –

      Все то, что способно дарить вдохновенье.

      А день истлевает огарком свечи,

      Чтоб после продолжить с другого абзаца.

      Когда одиночество хлынет ключом,

      Когда не найдётся причин просыпаться,

      Пожалуйста, просто постой за плечом

      И просто развей безысходные чувства,

      Как ветер, зовущий в отрадный полет.

      На сердце то штиль, то стихийное буйство.

      Но всё в этом мире однажды пройдёт,

      И сумрак, объятый закатным пожаром,

      И взгляд, преисполненный смертной тоски.

      И слёзы, которые жгли скипидаром,

      Пропали на глади зеркальной реки.

      Ты слышишь, как ветер качает берёзы,

      Серебряной пылью покрыты луга.

      Пора отпустить бесполезные грёзы.

      Пока, милый друг… Не прощай, а пока.

      25.04.2018 г.

      Добро пожаловать на дно, в страну кромешного ненастья

      Добро пожаловать на дно, в страну кромешного ненастья,

      Где тень, рисуя хоровод, берёт за бледное запястье

      И увлекает за собой сквозь эфемерные предметы,

      А в глубине закрытых глаз летят горящие кометы.

      Добро пожаловать туда, где обитает только хаос,

      Моих несбыточных идей, зависших в вакууме пауз

      Промеж стремительных минут, среди тревожных ощущений.

      Добро пожаловать за край чужих эпох и воплощений,

      В обитель белых простыней, в пучину самобичеваний.

      За занавеской брезжит свет такой пронзительный и ранний,

      Невыносимо яркий свет невыносимого апреля.

      Но жизнь проходит стороной, что год, что месяц, что неделя,

      Что миф, что быль, что пустота, заполоняющая душу.

      А истлевающий закат разбудит сумрачную стужу.

      И опустившись на юдоль под полотном ночного неба,

      Морфей, штурмующий дома, не посетит сырого склепа,

      Где нет покоя, несмотря на безграничную усталость.

      Осталось разве что одна всепоглощающая жалость

      К своим иллюзиям, к тому, что приключилось появиться

      И отстраненно наблюдать антагонические лица

      Среди туманных мыслеформ, кормящих монстров из ладоней.

      Добро пожаловать в кошмар, где каждый звук потусторонний,

      Где можно только уповать на то, что в смерти есть отрада.

      Пускай Харон перевезёт через рубеж земного ада,

      Сквозь внеземную пустоту и эфемерные предметы.

      На сердце пламенно кровят неисчисляемые меты

      Воспоминаний о святых и чистых образах из детства,

      Давно сменившихся на злость, на боль, на страх, на декадентство,

      На апатичную тоску о временах самообмана –

      Когда я вырасту, с небес падёт божественная манна.

      Еще немного подождать, еще немного…рано/поздно.

      А жизнь была воспринята непозволительно серьезно.

      А правда сводится к тому, что нет ни истины, ни смысла.

      Над лабиринтами из крыш луна трагически повисла.

      В лохмотьях алых облаков она болезненно смиренна.

      Добро пожаловать в страну неукоснительного крена.

      22.04.2018 г.

      Ветры несут золотое течение

      Ветры несут золотое течение

      По пустырям, городам и деревням.

      Всё, что сегодня имеет значение,

      Завтра забудется, сделавшись древним,

      Сделавшись просто тускнеющим облаком,

      Призраком в дебрях кромешного леса,

      Отгородившись индиговым пологом,

      Тянется самая скучная пьеса

      О невозможности, о безразличии,

      Взгляде, угасшем без всякой причины.

      Сорокопуты сидят на гледичии,

      Вросшей в свинцовую землю лощины.

      Город фантазий усеян могилами.

      Губы покрыты крупицами соли.

      Я