Удиви меня. Софи Кинселла

что они никогда не поймут, кого я потеряла.

      Люди часто говорили, что мой отец похож на Роберта Редфорта[3]. У моего отца был тот же внутренний свет, та же харизма. Папа был добрейшим, золотым человеком до самой своей смерти, с которой я до сих пор не могу смириться, хоть и прошло уже два года. Бывает так, я просыпаюсь утром и представляю всего на пару секунд, что он снова с нами, что все опять по-прежнему. Но правда тяжелым грузом давит на плечи.

      Показываю доктору Бэмфорду свою детскую фотографию с папой. Я нашла фотокарточку спустя несколько дней после его смерти и сфотографировала ее на телефон. Папа и я сидим на крыльце нашего старого семейного дома в тени прекрасных магнолий (этот снимок, должно быть, сделала мама). Мы смеемся над шуткой, которую я уже не вспомню, и солнечные зайчики скачут по нашим лицам и голым коленкам.

      Я жду, что же скажет доктор Бэмфорд, подсознательно желая, чтобы он горестно воскликнул: «Какая ужасная потеря для всего мира! И как вы находите силы жить дальше?!»

      Но, конечно, я никогда не услышу этого из уст врача. Я заметила, что чем больше времени прошло со дня смерти твоего близкого, тем сдержанней соболезнования окружающих. Доктор Бэмфорд просто кивает и отдает мне телефон, приговаривая: «Хорошо… Очень хорошо».

      Он поднимает глаза на нас с Дэном и серьезно говорит:

      – Вы, молодые люди, очевидно, взяли все самое лучшее от своих здоровых предков. Если исключить несчастные случаи, то впереди у вас еще много, очень много лет.

      – Отлично! – улыбается Дэн. – Как раз это мы и хотели услышать.

      – Все мы теперь живем гораздо дольше, – улыбка доктора Бэмфорда становится все шире. – Долголетие, знаете ли, – это сфера моих научных интересов. Ожидаемая продолжительность жизни растет с каждым годом. Но не все, к сожалению, это понимают. Правительство, специалисты по экономике, пенсионные фонды… Нет, они еще не осознали. – С губ врача сорвался короткий смешок. – Как долго вы надеетесь прожить? Каждый из вас?

      – Ох, – задумался Дэн. – Ну не знаю. Лет восемьдесят? Восемьдесят пять?

      – Девяносто, – самоуверенно вставляю я. – Моя бабуля прожила девяносто лет, что мешает мне прожить столько же?

      – О, вы проживете сотню лет, – самозабвенно уверяет меня доктор Бэмфорд. – Даже больше. Сто два года. А вы… – врач смотрит на Дэна. – Наверное, все-таки сотню.

      – Продолжительность жизни не может быть настолько высокой, – ахает Дэн.

      – Средняя продолжительность жизни, нет, – соглашается доктор Бэмфорд. – Но ваш уровень здоровья намного превышает уровень моего среднестатистического пациента. Вы следите за собой, у вас хорошие гены… Я абсолютно уверен, что вы отметите свой сотый день рождения, – заключает врач и награждает нас благосклонной улыбкой, будто Дед Мороз[4], вручающий несмышленому чаду первый рождественский подарок.

      – Ух ты!

      Пытаюсь представить себя стодвухлетней старушкой, но ничего не выходит. Никогда бы не подумала, что проживу так

3

 Американский актер, независимый кинорежиссер и продюсер. Лауреат премии «Оскар» за лучшую режиссуру (1981).

4

 В авторском варианте Father Christmas.