Про девушку, которая была бабушкой. Наталья Нестерова

хочется!

      Из больницы меня выписали аккурат перед экзаменами. Тогда сдавали – за начальную школу, с переводом в среднюю. Я бы все влет сдала… кроме арифметики.

      – Старичок-Боровичок! Помоги!

      – Чего ж тебе?

      – Письменный экзамен по арифметике. А я ни бум-бум. Здравствуй, дерево!

      – Какое дерево? Береза или дуб, осина?

      – Порода дерева ни… при… чем! Задачи на движение и бассейны. Я их не решу! То есть потом разберусь, летом – обещаю! Мне так стыдно будет! Саша Калинкина! Была круглой отличницей, а стала неуспевающей? Это позорно! Тем более что вместо решения задач я вела дневник. Скучнейший получился! Потому что у меня не наблюдается зова плоти, а писать про уколы и лекарства, про больничную жизнь не интересно.

      – От меня-то чего желаешь? – спросил Боровичок. – Ускорить зов плоти?

      – Нет, что ты! Чтоб у меня раньше, чем у Жени Уколова? Вложи мне в голову недостающие знания.

      – Не могу, сам есть неграмотный. Хочешь, на экзамене у учительницы рога станут расти?

      – У Марии Сергеевны? – ужасаюсь я. – Ни в коем случае!

      – Жаль, – поскучнел старенький проказник. – Вот потеха: я бы поднатужился, и у всей школы, кроме тебя, – он поднял руки с растопыренными пальцами и показал, как забавно на головах учеников и педагогического коллектива ветвились бы рога.

      Фантазия колдуна (она же моя собственная) не всегда отличалась человеколюбием.

      – Лучше, – попросила я, – посади меня рядом с Фридманом или с Женей Уколовым. Они по математике самые сильные. И чтобы они дали списать. Ах! Все напрасно! У сидящих рядом за партой разные варианты, списывать бессмысленно.

      Дзынь-дзынь – щелкнул веточками Старичок-Боровичок.

      Двадцать минут от начала экзамена, я таращусь на условия первой задачи, в которой два велосипедиста рванули навстречу друг другу с разницей в полчаса, и скорость их была известна, также общий путь, требовалось определить координаты встречи. Вторая задача не проще. В цистерну заливали бензин, потом откачивали… сколько осталось, если известно время залива и откачки… Чтоб им взорваться, этим цистернам!

      – Калинкина! – вдруг велела учительница. – Пересядь за парту к Уколову.

      Женя сидел один, уже все решил, локтем двинул ко мне тетрадь и принялся сосредоточенно в черновике рисовать фигурки безумных человечков.

      Я передирала решение задач с удовольствием и азартом, уж теперь могу сказать – единственным испытанным за всю жизнь, – с удовольствием воришки. И ранее, и позже мне не привелось что-то тырить, воровать, брать чужое. Хотя выпало цитировать без сносок на источники.

      За экзамен, несмотря на копирование верных решений, я получила трояк и была переведена в шестой класс. Этот трояк мне дороже золотой медали, с которой я окончила школу. Потому что незаслуженная оценка – либо акт милосердия Марии Сергеевны, которая закрыла глаза на одинаковые варианты, либо колдовство. То и другое восхитительно.

      На