Две жизни. Мистический роман. Часть 2. Конкордия Антарова

Дория, с ее воспитанностью, образованностью, вкусом и красотой, – по своему положению оказалась нашей прислугой?

      – Об этом ты, быть может, однажды узнаешь от нее самой. А теперь пора.

      Николай поедет с женой. Ты, Алиса, и Сандра – со мною. А лорд Мильдрей и наш дорогой пастор поедут вдвоем.

      Сандра, тоже очень элегантный и старавшийся до этой минуты держаться солидно, не преминул выкинуть одно из своих антраша и заставил смеяться даже солидных слуг лорда Бенедикта. Все уселись в экипажи и поехали на скачки.

      Задолго до этой минуты Дженни, не спавшая почти всю ночь, никак не могла решить, пойдет ли она к лорду или нет. То ей казалось, что это бессмысленно, потому что ничего нового, кроме моральных наставлений, она не получит. То ей хотелось обворожить этого человека и заставить его служить ее интересам в гораздо большей степени, чем он делал это для Алисы. Мелькали мысли, что он не женат, и какая бы это была победа – вдруг стать его женой и иметь в подчинении не только его, но и весь его дом, а не только Наль и Алису. Но как только она вспомнила его взгляд, под властью которого она выходила из его кабинета, чуть не приседая к земле, – фантазии ее разлетелись прахом, ей стало страшно встретить эти глаза, от которых ничто не может укрыться.

      Снова Дженни подумала об Алисе и ее жизни. Быть труженицей вроде сестры, сидеть часами за роялем или книгами… Дженни приходила в ужас от перспективы всякого регулярного труда. Она окончательно решила не ходить на встречу с лордом Бенедиктом. Раздражение, вызванное завистью к сестре, поднималось теперь в Дженни все с большей силой. В душе ее уже не было ни раскаяния, ни сожалений о причиненных сестре обидах. «Так ей, дуре, и надо, – тоже мне юродивые, папенька с сестрицей», – думала Дженни. Она не сомневалась, что дура сейчас сидит в деревне и шьет Наль туалеты. Горькое чувство в ее сердце вызывалось не положением сестры, приживалки юной графини, как она полагала, а тем, что у нее отняли способную швею и усердную горничную.

      Дженни подошла к зеркалу и осталась недовольна собой. Кожа ее сегодня была какая-то сухая, на лице – следы утомления, глаза не такие блестящие и даже губы не такие яркие, как всегда.

      Она раздвинула шторы на окне и стала разглядывать при свете дня свой туалет, присланный вчера портнихой. Он показался ей слишком ярким, даже кричащим: ярко-фиолетовый костюм с серебряным кружевом у ворота и такая же шляпа.

      Когда луч солнца упал на материю, глазам стало больно смотреть. Портниха вначале предлагала совсем иное сочетание красок, уверяя, что сама Дженни такая яркая, что ее красота нуждается только в элегантном обрамлении. Но Дженни, боясь затеряться в пестрой толпе, не последовала совету. Теперь она раскаивалась, но было поздно.

      Пасторша тоже не приняла совет портнихи надеть черный костюм, а пожелала платье зеленого цвета. И сколько ее ни уговаривала Дженни, она заказала себе ярко-зеленое платье и такого же цвета шляпу. Мало того – собираясь на скачки, мать еще и надела ожерелье,