Невеста Черного Ворона. Екатерина Бакулина

говорил, надо положить ребенка к матери, но Эрнан сказал: «нет». Пусть идет в Табер сам, своим путем, он принц. У Эрнана были свои счеты с мертвыми и свои взгляды.

      Я стояла рядом, смотрела и понимала, что уже почти ничего не чувствую. Пустота. Все слезы закончились. Все выгорело. Одна пустота. Ни слез, ни горя, ни ненависти.

      – Подойди, – тихо сказал Эрнан. – Подойди к ним, простись. Только тихо.

      Я удивленно посмотрела на него. С какой стати ему указывать?

      Нет. Я уже простилась с ними в своей душе, я уже достаточно видела в Чертоге и больше не вынесу этого. Я закрываю глаза и вижу снова. Хватит. Они мертвы.

      Если я подойду, то разрыдаюсь при всех. Но плакать нельзя.

      Совсем недавно я проводила в Табер отца. Теперь брата. У меня больше никого не осталось.

      – Возьмешь факел? – спросил Эрнан.

      Я покачала головой.

      – Это должен делать мужчина.

      – Это должен делать близкий родственник, – сказал он сухо. – У них тут, кроме тебя, никого нет.

      – Ты не имеешь права говорить об этом.

      – Не имею, – согласился он. – Как хочешь.

      Жрец Темного уже закончил напутственные песни, священный огонь трепетал перед ним, выбрасывая в воздух искры. Пора.

      Эрнан подошел сам. Я слышала, как в толпе зашептались – он убийца, он не имеет права. Но он король. И никто не посмеет сказать ему это в лицо.

      Эрнан опустился перед жрецом на колени. Тот что-то шепнул ему, Эрнан покачал головой. Мне кажется, жрец тоже был не доволен. Он медлил. А Эрнан терпеливо ждал на коленях, склонив голову, как подобает.

      Но спорить не время.

      Жрец взял в руки нож, трижды пронес его над пламенем. Потом срезал немного волос с головы Эрнана, бросил в огонь. Взял его руку, провел по ладони острием, и несколько капель крови скатилось, и священный огонь вспыхнул снопом искр, затрепетал.

      Эрнан поднялся на ноги.

      – Эдн, Великий Орел, я зову тебя! – Его голос звучал громко и чисто, кажется, даже в самых последних рядах собравшихся было слышно. – Спустись и возьми эти души, подними их на свое крыло, отнеси их во мрак! Пусть дорога ваша будет легка!

      В небесах, над головой, раздался орлиный клекот.

      По толпе прокатился вздох. Орел! Такое бывает не часто. Говорят, это добрый знак.

      На меня напало странное оцепенение.

      Я смотрела, как Эрнан берет факел, зажигает его от священного огня, подходит, подносит сначала к стопке хвороста у ног Хаддина, шепчет слова молитвы, и сухие ветки вспыхивают огненной стеной. Потом к Маргед. Потом к Гарану. Убийца. И все же: «к мертвым стоит относиться с уважением», я почему-то уверена, что он все делает правильно. Они найдут последнее пристанище там. Дорога будет легка и сон безмятежен.

      Убийца.

      Если смогу, я отправлю Эрнана вслед за ними. Теперь мне тоже есть кому мстить. Нужно только понять как. Боги, клянусь вам! Я отправлю убийцу вслед за ними, я сделаю это.

      Кружится голова.

      Дым пахнет сандалом и миртом. Искры трещат. Сейчас займутся крупные бревна, а потом… Я отворачиваюсь. Вдруг щиплет глаза.

      Наверно,