Я сделаю это для нас. Федор Анич

мне пж-та». Он позвонил сразу же и обеспокоенно спросил сонным голосом:

      – Что случилось?

      – Я же просил позвонить, если ты не спишь.

      – Я не сплю. Что случилось?

      – Ничего, – ответил я. – Мне неудобно теперь у тебя об этом спрашивать. Давай поговорим утром?

      – Терпеть не могу чего-то ждать, говори сейчас.

      – Ты не забирал мамины дневники?

      Дядя молчал. Я понял, что забирал.

      – А почему тебя этот вопрос заинтересовал именно сегодня ночью? – спросил он вместо ответа.

      – Мне нужны эти дневники. Их десять, я знаю.

      – Они все здесь, в доме.

      – Почему ты никогда мне о них не говорил?

      – Ты не спрашивал.

      – Дядя, не выкручивайся! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Мы вместе читали последний мамин дневник, и у тебя была возможность сказать мне, что у нее были еще.

      – Когда мы вместе читали дневник?

      – Ну в тот год, когда ты забрал меня из интерната.

      – И?

      – Мама в тех дневниках писала про тебя? – догадался я.

      – Да, – после паузы ответил дядя Вова и продолжил: – Дневники в твоем распоряжении, если хочешь, можешь их забрать прямо сейчас.

      – Я сейчас приеду.

      Мне было неловко беспокоить дядю, но от мысли, что в дневниках матери, возможно, кроется отгадка, у меня дрожали руки. А если тот самый человек, который описан в мамином дневнике «11», и есть убийца?

      И да, тот человек больше не объявлялся. Прошел уже год, я надеюсь, мы больше ничего о нем не услышим. Я очень на это надеюсь.

      От этих слов веяло тревогой. И незаконченным делом. Может быть, в маминых ранних дневниках есть еще что-то о нем? Что-то, что позволит мне приблизиться к этому человеку? Но что это мне даст?

      Я ехал по ночному городу, мимо проносились яркие здания и рекламные проспекты. Машин практически не было, и я попал на М7 через пятнадцать минут, как выехал из дома. Со стороны леса надвигался сильный туман, словно молочной дымкой он окутывал стволы деревьев. Навстречу машины почти не попадались, за редким исключением, в основном фуры, груженные продуктами и стройматериалами. Музыка у меня не играла, и я думал только о том, что будет, если я смогу узнать, кто убил мою семью.

      Если я узнаю имя этого человека и смогу доказать его причастность к гибели моих родных, тогда его посадят. Я не был уверен, но, по-моему, давности за убийство нет. Доказать его причастность не составит труда – если имя преступника узнаю я, то на него легко выйдет и полиция. Заставить их вернуться к старому делу я смогу через адвокатов, я читал об этом несколько лет назад, когда мне в голову пришла такая мысль. Правда, тогда я ее забросил за ненадобностью: я был уверен, что правоохранители сделали свою работу настолько качественно и профессионально, насколько возможно. Теперь я в этом сомневался. Я не помню, чтобы дядя говорил, что оперативники лазили в вещах родителей. Да, дом был перерыт сверху донизу, но в квартиру на Ленинградском проспекте никто не заходил