Долгое падение. Дениз Майна

ключей. Но он не берет ни одного ключа, ключей там нет. Он идет в темноте в тихий дом, удивляясь, что никто не услышал его и не вышел. Он открывает дверь спальни. Там две кровати, односпальные, и на них лежат две женщины. Он вынимает свой револьвер и стреляет обеим в головы. Прямо сюда…

      Мануэль ввинчивает указательный палец себе в висок.

      – И мгновение он стоит и смотрит на них. Но потом слышит девушку.

      В серой тюремной комнате для свиданий Даудолл понимает, что так сильно жевал изнутри щеку, что прокусил ее. Он продолжает жевать, причиняя себе боль. Голос Мануэля понизился до рыка, до шепота, и Даудолл видит искру веселья в его глазах. Не из-за реакции юриста – тот ему, похоже, почти безразличен. Он снова переживает случившееся, рассказывая о нем, и наслаждается этим.

      – Но потом он слышит девушку. Она в другой комнате. Поэтому он оставляет двух женщин истекать кровью и идет по коридору к спальне девушки. Она открывает дверь, оказывается с ним лицом к лицу и – «ох!» – отпрыгивает обратно в комнату. Должно быть, она спала. Ее глаза все припухли, будто со сна. Так вот… Так вот, он не жестокий человек, тот мужчина, о котором я говорю. Тот человек. Он не жестокий. Он не хочет ранить юную девушку.

      Слушая это, Даудолл снова и снова прокусывает щеку изнутри, чувствуя тупую боль израненной кожи. Даудолл знает, что Мануэля обвиняют в изнасиловании. Череде изнасилований, которая тянется с его четырнадцатилетнего возраста. Он убежал из католической школы для малолетних преступников и напал на жену одного из тамошних служителей у нее дома. У Мануэля пунктик насчет женских голов. Он выбирает голову. Всегда голову. Он бьет женщин по голове дубинкой, бьет кулаками, угрожает: «Я отрежу твою гребаную голову и сожгу ее здесь!» Так он говорил одной из жертв на своем десятом году карьеры насильника. «Твои дети будут ходить здесь, ходить по твоей голове по дороге в школу и даже об этом не узнают». Она пообещала не заявлять о нем, если он ее отпустит, но отправилась прямиком в полицию.

      Мануэля не осудили за то изнасилование. Он оправдался в суде, и присяжные сочли, что преступление Не Доказано. Мануэль думает, что провернул в суде хорошую работу, да еще какую, но Даудолл знает, что дело просто в том, что присяжными были женщины. Присяжные Глазго – особенно присяжные-женщины – не верят в настоящие изнасилования. Они думают, что изнасиловали распутных девиц, которые сами того желали – и объявили об изнасиловании, чтобы прикрыть собственные грехи.

      Леди, которую Мануэль угрожал обезглавить, возвращалась на автобусе домой с работы и шла по темному переулку. Он схватил ее за волосы и утащил к железнодорожной насыпи, сломав ей ударом зубы. Жюри присяжных сочло преступление Не Доказанным.

      Им не рассказали, что Мануэля судили за другое изнасилование на той же самой насыпи семь лет тому назад – вопящего трехлетнего мальчика оставили стоять на дороге и смотреть, как его мать утаскивают по тому же самому склону в темные поля. За то преступление Мануэль получил шесть лет в Питерхеде[19].

      Даудолл думает о тех женщинах, когда Мануэль продолжает рассказывать о

19

Питерхед – тюрьма в одноименном городе в Шотландии.