Ставка – измена Родине. Игорь Атаманенко

резидентуры поставлена на карту

      Станислав Андреевич Андросов на пост главы вашингтонской резидентуры был назначен в 1982 г., главным образом, благодаря своим дружеским связям с Владимиром Крючковым, в то время начальником Первого главного управления КГБ (внешняя разведка).

      Крючков руководил ПГУ уже одиннадцать лет и за это время значительно политизировал его. Двигаясь к этой цели, он вынудил уйти в отставку нескольких заслуженных ветеранов разведки, таких, например, как Борис Соломатин, заменив их преданными ему бывшими партийными функционерами, пришедшими в органы госбезопасности в результате так называемого «партийного набора». Именно эти «варяги», исходя из опыта прежней работы, способствовали тому, что вскоре была предана забвению одна из основополагающих заповедей разведки: «Шпион – не бюрократ. Его дело – добывать документы, а не красиво составлять их». Бывшие партийные чинуши, возомнив себя Лоуренсами Аравийскими и Рихардами Зорге, переставили все с ног на голову, и, надо сказать, многие из них преуспели и возвысились, имея бойкое перо вместо оперативного дара.

      Андросова считали клевретом Крючкова, и многие находившиеся под его началом профессионалы, истоптавшие десятки пар башмаков на крысиных тропах разведки, смотрели на него с презрением, отчасти из-за нелепого инцидента, продемонстрировавшего всему личному составу резидентуры профессиональную несостоятельность их руководителя.

      В конце 1983 г. Андросову взбрело в голову установить возле своего кабинета огромную карту Вашингтона. Каждому сотруднику, покидающему посольство, предписывалось отмечать булавкой на карте то место, куда он направлялся. Теперь резидент, окинув карту беглым взглядом, мог в любой момент установить, где находятся его бойцы. Эту, заведомо негодную инициативу, Андросов реализовал без согласования и в отсутствие полковника Черкашина Виктора Ивановича, который отвечал за контрразведывательное обеспечение деятельности резидентуры.

      В марте 1984 г. Черкашин вернулся из отпуска и при виде карты пришел в ужас.

      «Если среди наших сотрудников заведется «крот», то ему достаточно будет каждое утро смотреть на карту, и ФБР будет абсолютно точно знать, где в этот день работают наши люди!» – возмутился Черкашин.

      Однако после пятнадцатиминутной перебранки он понял, что резидент не в силах расстаться со своей идеей и будет носиться с нею до полного изнеможения, как обезумевшая от горя мать с мертворожденным ребенком.

      Слова Черкашина оказались пророческими, и очень скоро он сумел доказать резиденту собственную правоту.

      Дело в том, что полковнику были известны радиочастоты, которыми пользовались в вашингтонском отделении ФБР для поддержания связи с «топтунами», находящимися на «маршруте», то есть ведущими слежку за офицерами резидентуры.

      Слушая переговоры по радио центральной диспетчерской службы Бюро со своими «топтунами», подчиненные Черкашина –