Тринадцатый подвиг Геракла. Рассказы о Чике (сборник). Фазиль Искандер

Чик. – Рассказывай дальше.

      – Лучше в КПЗ ночевать, чем с ним, – сказал Ясон.

      – Он, если его не трогать, никогда не тронет, – сказал Чик.

      – Откуда я знаю! – ответил Ясон и добавил: – А вообще он кумекает, о чем мы говорим?

      – Что ты! – успокоил его Чик. – Он ничего не понимает, он даже плохо слышит.

      – А эта колхозница, интересно, спит? – спросил Ясон. Так он называл тетю Наташу. Слово «колхозница» звучало у него презрительно. Чику нравилась тетя Наташа, и ему было обидно, что Ясон ее так насмешливо называет.

      – Да, спит, – сказал Чик.

      – Ты тоже язык придерживай, – посоветовал Ясон и, подумав, добавил: – Хотя с тех пор прошло много лет, затаскают…

      Чик промолчал.

      Дядя Коля вовсю распелся. Чик чувствовал, что пение доходит до того момента, когда он не в силах передать свой восторг выдуманными словами и перейдет на язык выдуманных инструментов.

      – Я вижу, он из тех, что всю ночь верещат, – сказал Ясон, прислушиваясь к пению и правильно почувствовав, что оно не скоро кончится.

      – Нет, – сказал Чик. – Ты рассказывай, а он тут же уснет.

      – Так я и поверил! У меня знаешь невры какие?

      – Какие? – спросил Чик.

      – У меня невры как папиросная бумага, – гордо сказал Ясон. – Не дай бог, если я заведусь.

      – Надо говорить не невры, а нервы, – поправил его Чик. Пожалуй, это он мстил за тетю Наташу.

      – Я и говорю – невры, – сказал Ясон.

      – А надо говорить – нервы, – доброжелательно повторил Чик.

      – Я и говорю невры, – повторил Ясон, начиная раздражаться. – Что ты мне мозги лечишь? Недаром мне говорили, что ты ехидина…

      – Ладно, – сказал Чик примирительно. – Отчего у тебя такие нер-вы?

      – Как отчего? От поездов! – удивился Ясон его наивности. – Сколько раз на ходу приходилось прыгать!

      Только он это сказал, как дядя Коля перешел на музыкальные инструменты:

      Тюрли фук! Тюрли фук! Тюрли фук!

      Мелодия побежала сквозь скважины загадочной дудки.

      – Во соловей! – сказал Ясон и с раздражением вспомнил о тете Наташе: – А колхозница спит… Ей хоть бы что…

      Чик промолчал. Он знал, что, если сейчас начнет ее защищать, Ясон и в самом деле заведется, и тогда неизвестно, чем все это кончится. Тетя Наташа ни капли не скрывала своего презрительного отношения к Ясону. Он отвечал ей тем же. Он говорил, что она, кроме сарая, где нижут табак, ничего на свете не видела и дальше Очамчиры нигде не бывала, тогда как он объездил полстраны на своих поездах. Он даже сомневался, видела ли она когда-нибудь поезд.

      – И видеть не хочу, так же как и тебя, – безжалостно отвечала тетя Наташа.

      Чик не одобрял такую резкость, тем более что скоро поезда должны были появиться в Абхазии, потому в городе возвели эстакады и Чернявскую году продырявили тоннелем.

      Вообще все взрослые родственники поругивали Ясона. Правда, не так уж слишком, потому что он редко приходил в гости. Только бабушка как начнет его пилить, так и пилит, пока он не уйдет из дому. Чик знал, что она-то как раз