Мумия в меду. Татьяна Коростышевская

видно кругленькие нолики после первой цифры и количество их не могло не произвести впечатления.

      Я прижала папку к груди и снова кивнула, уже не так уверенно.

      – Так я жду вашего звоночка. В любое время жду.

      Молодые люди попрощались и уехали, лихо заложив вираж по деревенской грунтовке.

      – Покажь, – велела Васильевна, когда мы вернулись на кухню.

      Я бросила документы на стол, открыла новую банку с медом, намазала тост, присела, прихлебывая остывший чай.

      Васильевна присвистнула, пробежавшись взглядом по бумагам.

      – Чего делать будешь?

      – Наверное, продам, – сказала я. – Только не сейчас, а… Мне еще проконсультироваться кое с кем нужно, чтобы точно решить.

      Соседка пододвинула ко мне бутерброд с колбасой, я отрицательно качнула головой:

      – Спасибо, нет.

      – Ты больна, что ли, Тайка? – всплеснула руками Васильевна. – То-то смотрю, худая, бледная, не жрешь ничего.

      – Я в городе пообедаю.

      – Ври больше. Я болезнь за версту чую.

      – Как тебя зовут? – устало спросила я Васильевну. – Ты же не намного меня старше, почему тебя все по отчеству называют?

      – Светка, – ответила соседка. – Светлана Васильевна Смирнова. Ты чего, забыла? Мы же с детства с тобой знакомы. А называют так из уважения.

      Я торжественно пожала пухлую ладошку, будто заново знакомясь.

      – Так чего там у тебя? – настойчиво вернулась к теме Светка. – Сердце?

      Кивнув, я огласила диагноз.

      – Что за абракадабра. Это на латыни?

      – Аутоиммунное заболевание, генная мутация.

      – А от чего?

      – Да не знает никто.

      – Наследственность? Странно. Я твоих родителей, Тайка, хорошо помню. И мать-красавицу, и отца. Здоровые же люди были, если бы не несчастный случай, всех бы пережили. Как так-то, горе-то какое!

      Жалости мне не требовалось, ну вот абсолютно. Поэтому, оставив соседку сокрушаться, я отправилась в спальню, чтобы одеться. Вчерашние джинсы все еще были мокрыми, поэтому я вытащила из шкафа льняной брючный костюм.

      – А ты где все эти годы пропадала? – донеслось из-за двери. – Ну как родители погибли, ты где жила? У тебя же никаких родственников не осталось.

      – В разных местах, – я вышла из спальни, оглаживая лацканы пиджачка.

      – Классно выглядишь, – решила Васильевна. – А вернулась зачем? На родину потянуло?

      – Именно.

      Разговаривать с соседкой было несложно. Можно было не отвечать на прямые вопросы, не обижая собеседницу скрытностью. Зачем я вернулась? Хороший вопрос, но именно из тех, безответных. Вернулась, потому что надо было.

      Я попрощалась с Васильевной, которая уходить явно не собиралась.

      – Приберусь и посуду помою, – сообщила она, вытирая столешницу рукавом халата. – Побрякушки свои не наденешь?

      Браслеты звякнули о стекло.

      – Тыщи немереные стоят, поди? Кавалер подарил?

      Я пожала плечами. Если бы я знала, откуда они появились.

      – Это