Отщепенец. Генри Лайон Олди

ство антисов вырастает с сознанием своей ответственности перед человечеством. Периодические вспышки их антисоциальной активности носят локальный характер и имеют минимальные последствия.

      Малая Галактическая Энциклопедия, том 2.

      – Детка, чего ты ломаешься?

      Действительно, подумала Мирра. Чего я ломаюсь?

      – От тебя что, убудет?

      Не убудет, подумала Мирра. В худшем случае, прибавится.

      – Три дня, – развивал успех Боров. Читать по лицам он был не мастак, но молчание Мирры счёл несомненным успехом. – Парни сейчас подойдут, я им уже маякнул. Съездишь с ними на адресок, потусуешься три дня. Знаешь, какая тут скукотища? Хоть в петлю лезь, честное слово! А так развлечёшься, оттянешься по полной. Не парься, многого не стребуют. Деньжат подкинут на обратную дорожку. Хоп, и ты уже на «Вкусняшке», летишь обратно на свою Чайтру.

      – На Китту, – поправила Мирра. – Я вписалась к тебе на Китте.

      – Хорошо, на Китту. Ну что, по рукам?

      Мирра наклонилась вперёд:

      – Сутенёришь, ларги́? По маленькой, а?

      – Не называй меня так, – насупился Боров. – Обижусь.

      – Как тебя не называть? Сутенёром? Или ларги́?

      Или Боровом, мысленно добавила Мирра. Разумеется, вслух она этого не произнесла. У Борова была тяжёлая рука. До сих пор он ни разу не ударил Мирру, но всё когда-то случается в первый раз.

      – Заноза! – буркнул Боров, успокаиваясь. – Вот ведь заноза!

      – Пускай заноза. Лишь бы не puṃścalī!

      – Кто?!

      – Шлюха!

      – Слушай, но мне же ты дала? Раз, и в койку, и ноль проблем. Какая тебе разница, я или не я? Только не говори, что я твой принц на белом двигуне…

      Тебе я дала, согласилась Мирра. У тебя отдельная каюта.

      Каюта Борова, старшего механика на ларгитасском грузовом рефрижераторе «Вкусняшка» – не люкс для новобрачных, зато с персональным санузлом и ионным душем. Застряв на Китте без гроша в кармане, Мирра с радостью нанялась бы куда угодно, хоть в крематорий. Печи, сжигавшие мертвецов, на Магхе, Чайтре и Пхальгуне обеспечивали энергией исключительно чандалы из касты неприкасаемых. Такая запись в чипе трудоустройства, имплантированном между бровей, означала поражение во всех правах, включая запрет на ношение любой одежды, кроме будничной, и любых украшений, кроме железных. Без грязной работы в этом гадском мире не обойдёшься – раса Брамайн на двадцать три процента состояла из неприкасаемых, но Мирра вовсе не горела желанием пополнить собой злополучные проценты. К счастью, работодатели Китты, курортной планеты, принадлежащей расе Вудун, к формальностям относились спустя рукава. На брамайнскую кастовую систему здесь чихать хотели, полагая её дикарским суеверием, и в зоне для бюджетного отдыха всегда находился шанс подработать без записи в чипе. Всегда? Чёрта с два! Мирра сбила ноги, бегая за удачей. Собственное имя – Мирра означало «преуспевающая» – казалось издевательством чистой воды. Все бригады толкачей, куда она обращалась, были укомплектованы, молодая брамайни получала отказ за отказом. Страдания усиливали её внутренний энергоресурс, но одним энергоресурсом сыт не будешь, если, конечно, ты человек, а не аккумулятор. Когда отчаяние достигло предела, старуха-разносчица в портовой забегаловке, добрая душа, угостила Мирру кукурузной кашей с жареными томатами, сыпанула горстку сушёных гусениц, налила чашку эрзац-кофе из семян груши – и посоветовала девушке обратиться к Борову, извиняюсь, к стармеху Рудгеру Вандерхузену. Правнучка старухи, мол, год назад обращалась и не пожалела. Говоря о правнучке, которая не пожалела, старуха гримасничала и подмигивала, но Мирра списала это на обезьяньи повадки вудунов. Когда рефрижератор выходил на орбиту Китты, готовясь в назначенный диспетчером час стартовать к далёкому Шадрувану, Мирра сидела сиднем в третьем энергоблоке корабля, положив ладони на холодные, чуть шероховатые пластины трансформатора дублирующего контура, и бормотала освобождающую мантру: «Если есть у меня какие-то энергетические заслуги…»

      В трёх опломбированных холодильниках, доверенных попечению Мирры на случай временного сбоя центральной силовой линии, лежал груз охлаждённых стейков. О, это был всем грузам груз! Не дешевая синтетика, будь она проклята, или эрзац для нищебродов, выращенный из стволовых клеток и подкрашенный свекольным соком, а самая натуральная говядина для утончённых желудков героических ларгитасцев, сражающихся на трижды зажопинской передовой научного прогресса. Короче, случись сбой в обеспечении холодильников энергией, и Мирру в ту же минуту пустили бы на стейки, бульон и жареные телячьи мозги с зелёным горошком, о чём ей недвусмысленно сообщил Рудгер Вандерхузен.

      И добавил, словно говорил с умственно отсталой:

      – Врубилась, детка?

      Врубилась, кивнула Мирра. И похлопала ладонями по пластинам трансформатора, словно аплодируя ораторским талантам стармеха.

      Телячьи, не телячьи, но чтобы занять свои собственные, томящиеся от скуки мозги, Мирра подсчитывала количество времени, которое проведут в аду