Аргентина. Крабат. Андрей Валентинов

ты была голая, с синяком на левом боку, и от тебя скверно пахло. Пришлось отправить тебя под душ. Потом ты училась шлепать на пишущей машинке, затем спросила у меня, что такое двойная бухгалтерия и чем она отличается от тройной… А не так давно я сообразил, что ты танцуешь вальс лучше, чем я.

      Она слышала это не в первый раз. Пожала плечами, открыла сервант, чтобы достать рюмки.

      – Ты недоволен?

      О’Хара захохотал, громко, привычно, но смех на этот раз показался ей каким-то ненастоящим, словно жестяным. Затем стер улыбку с лица.

      – Если бы у меня был такой сын, Лиззи, я бы горя не знал. Но мой балбес только и умеет, что гонять на спортивном авто и тратить мои деньги на модные галстуки из магазина на Грин-стрит. В детстве он любил отрывать крылья у бабочек. Думал, поумнеет, увы… Но я пришел не жаловаться. Скоро мне уезжать из Китая, а поэтому… Есть разговор, Лиззи!

      Золотисто-зеленое вино, мягкое цветочное послевкусие. Сизый табачный дым, негромкий спокойный голос. В таком тоне босс беседует только с самыми серьезными клиентами. Сделка на миллион…

      – Ты каждый день задаешь много вопросов, Лиззи. Не все они мне нравятся, но я отвечаю, куда деваться? Ты теперь незаменимая, сам вырастил, сам воспитал. Но ты ни разу за эти годы не спросила, ради чего, ради какой цели я приехал в Шанхай. Деньги? Само собой, как без них? Война – отец всему. Китайцы воюют, а значит, платят. Но когда я запретил продавать оружие генералу Янгу, ты даже не поинтересовалась причиной. А ведь это очень большие деньги – и они достались не нам.

      – Ты бы все равно не ответил. Сам вырастил, сам воспитал. Есть вопросы, которые не стоит задавать, потому что ответ и так ясен. А есть такие, которые просто не надо задавать.

      Рюмки еще не опустели, однако он налил вновь, до самых краев, плеснув на скатерть. Поставил на стол блюдце, зажевал мундштук папиросы.

      Взглянул – прямо в глаза.

      – Когда я был мальчишкой, то часто думал, что значит стать настоящим мужчиной. Вначале, сама понимаешь, дальше кольта в кобуре и одноклассницы на сеновале не мечталось. Потом… Потом я уехал в Европу вместе с парнями генерала Першинга. Добровольно, даже медицинскую справку подделал, чтобы взяли. Солдаты – вот истинные мужчины! Если бы… Нет, Лиззи, солдат – крыса, он огрызается, потому что его загнали в угол.

      – И ты решил стать тем, кто загоняет в угол?

      Они выпили. Она пару глотков, смакуя, О’Хара – залпом, до дна, явно не чувствуя вкуса. Выдохнул, взял папиросу, затянулся.

      – Людей загоняют в угол политики, вся эта выборная сволочь, у которой есть единственный талант – врать в глаза. Такое дерьмо не по мне. Хочешь, расскажу, что такое настоящий мужчина?

      Усмехнулся, блеснув крепкими зубами, пододвинулся ближе.

      – Ты – настоящий мужчина, если к тебе сбегает чужая жена – прямо из-под венца, из главного столичного собора, чтобы провести брачную ночь не с мужем, а с тобой, в грязном купе второго класса!

      Она сделала еще глоток, щелкнула ногтем по стеклу:

      – Амен! Это высшее