Аргентина. Квентин. Андрей Валентинов

в ученицах. «В лето Господне 1783 повелением и милостью Его Светлости…» Пять строчек, над ними – геральдическая корона. Три года назад, по случаю очередного юбилея, Моцарта хотели заменить Его Светлостью, тоже бронзовым, чей бюст давно уже пылился в музее. Угодил он туда в бурном 1918-м, чудом избежав переплавки. Не пора ли вернуть? Как ни крути, Основатель.

      Моцарта отстояли, но Его Светлость из музея все же извлекли, пристроив на третьем этаже.

      Это – второй. Два широких пролета белой лестницы, мраморные перила, мраморные ступени, огромное окно почти во всю стену. Щедр был Его Светлость, жаль, витражи пропали – осколками разнесло. Велик был год и страшен по рождестве Христовом 1918…[10]

      Но и простые стекла – красиво. Весеннее солнце, весеннее небо.

      – Уже убегаете?

      Коллега. Улыбнуться. Кивнуть. Вздохнуть устало.

      – У меня с самого утра занятия. Заменяю. А еще конкурс…

      Коллега (средних лет, среднего ума – и таланта среднего) не из вредных. Муж – полковник Генерального штаба, значит, не бедствует, работает больше для души. Иногда помогает. Зато – первая сплетница.

      – А еще вас кое-кто ждет – на стоянке напротив. Между прочим, у него новый мотоцикл. Чешский – JAWA 250 Special[11]. Неплохо для студента!

      Муж-полковник в технике явно разбирается и даже супругу сумел поднатаскать. Спорить не имеет смысла, значит снова улыбнуться, пожать плечами…

      Уходим!

      Двумя ступеньками ниже девушка стерла с лица ненужную улыбку. Студент – сама виновата, обмолвилась месяц назад. Болтали с профессором Кашке – просто так, уже после работы, дождь пережидая. Лило от всей души, такое весной редко бывает. Профессор, даром что на восьмой десяток нацелился, глаз имеет снайперский. Он и спросил про «молодого человека спортивных кондиций», шутник. Не промокнет, мол? Она тогда тоже отшутилась, помянув студентов, которым ничего не сделается, и не к тому, мол, привыкли.

      Памятливый старичок!

      Последняя ступенька… Вестибюль. Слева – столик дежурного, справа – уродливая будка охраны, пустая. На стене еще одна мраморная доска, уже поменьше. И золото тусклое, считай, бронзянка. Три короткие строчки. «Граждане! Остановитесь! Вспомните! Здесь, на этом месте, были зверски убиты трое учащихся…»

      Все тот же 1918-й.

      Девушка, задержавшись на миг, скользнула взглядом по мрамору. Один из этих троих – их бывший сосед. Тихий молодой человек, очень вежливый, здоровался первым. Ей он тогда казался очень взрослым.

      Тяжелая тугая дверь-вертушка…

      Солнце!

* * *

      Мотоцикл стоял, где и обычно, слева от входа, рядом с большой черной жабой – ректорским «Ситроеном» 7CV. Крепкий парень «спортивных кондиций» скучал рядом, листая какую-то книжонку в яркой обложке. Заметил, махнул рукой.

      Девушка ускорила шаг, приглядываясь к мотоциклу. Да, совсем другой, сразу заметно.

      Парень закрыл книжку, спрятал в карман серого спортивного пиджака.

      – Ну, привет!

      – Привет, привет! Долго ждал?

      Легкий поцелуй в щеку.

10

Для тех, кто родился после 1991-го: Михаил Булгаков «Белая гвардия».

11

Все упоминаемые в тексте марки мотоциклов и автомобилей не более чем авторский вымысел.