Американская интервенция в Сибири. 1918–1920. Воспоминания командующего экспедиционным корпусом. Уильям Грейвс

клерк, который раньше служил в управлении той самой железной дороги, и он смог протолкнуть наш поезд за рекордное время. Территория, по которой мы проезжали, оказалась исключительно интересной, благодаря чрезвычайно плодородной почве, позволявшей выращивать отменное зерно, кормовые травы и вообще почти все, что нужно крестьянам. В одном месте, недалеко от Никольска, раскинулась холмистая степь, полностью засеянная пшеницей. В другом месте по обе стороны железной дороги, насколько хватало зрения, тоже росла пшеница. Там не было никаких отдельно стоящих домов, какие можно увидеть в Соединенных Штатах, поскольку крестьяне жили в деревнях и иногда должны были ходить до своих полей по 7–8 километров. У них не было необходимости огораживать свои поля. В определенное время они приходили, скашивали траву, складывали ее в стога, огораживали и оставляли до тех пор, пока она не понадобится их скоту. Мне рассказывали, что обычно они помещают животных в небольшой загон возле стога и оставляют там, пока не кончится сено, а потом переводят их к другому стогу. Как мне объяснили, в основном выращивают пшеницу, овес и гречиху.

      В этой поездке мы пользовались спальным транссибирским вагоном первого класса. Это большой деревянный вагон с девятью купе и проходом с одной стороны от них. По желанию пассажиров купе могли сообщаться или изолироваться с помощью раздвижных дверей. В вагонах имелись верхние и нижние спальные полки, расположенные не вдоль, а поперек вагона. Спальные места были шире и длиннее, чем в пульмановских вагонах в Соединенных Штатах. Железные дороги в Сибири имеют большую ширину колеи, чем в Соединенных Штатах.

      Утром 12 октября мы начали замечать первые деревья, которых, как говорили, в Сибири очень много. Я видел тонкую корочку льда на озере. До этого мне не попадалось никаких признаков воды, хотя мы проехали 650 километров на север от Владивостока.

      В Хабаровск мы прибыли в 10 утра и провели день, инспектируя квартиры офицеров и солдат 27-го пехотного полка. Я остался очень доволен тем, как они размещены в преддверии зимы.

      В сентябре, во время проведения операции или, по крайней мере, когда мы думали, что японцы проводят операцию, часть солдат 27-го полка была отправлена на 200 километров западнее Хабаровска в район Биры. Они обосновались в трех или четырех городах между Хабаровском и Бирой, я хотел увидеть, как они живут. Я взял с собой полковника Стайера, и в 6 часов вечера наш поезд двинулся в сторону Биры, куда мы прибыли на следующее утро еще до рассвета. Как только рассвело, я вышел из вагона, и единственный бодрствующий человек, которого я встретил, был американский солдат, стоявший, как часовой, возле железнодорожной станции. Я спросил его, что ему приказано делать, и он ответил: «Подбирать все бумажки, которые я увижу около станции». Я спросил его, кто находится в помещении станции, и он ответил: «Какие-то японские офицеры и японские солдаты». Я рассчитывал увидеть город, но увидел всего несколько разбросанных вдоль реки изб. Американских солдат