Двойной удар по невинности. Стелла Грей

ась и сонно прищурилась, пытаясь понять, куда нас привез чертов немец.

      – Это что такое? – выдавила, удивленно взирая на невероятно красивый особняк, рядом с которым мы припарковались. Высокие колонны подпирали крышу, выложенную красной черепицей, закругленные панорамные окна ростом с меня отражали солнечный свет, массивные двустворчатые двери были приветливо раскрыты, и вся эта красота буквально утопала в зелени.

      Кто-то явно очень любил цветы и знал толк в их разведении.

      Резко обернувшись к немцу, спросила, стараясь быть максимально вежливой:

      – Так, значит, моя несчастная бабушка доживает свой век совсем одна? И у нее абсолютно никого нет?

      – Именно так, – с очень постной физиономией кивнул немец. – Очень жаль старушку.

      – Скажите, она горничная в этом доме?

      Да, я начала издалека, потому что перед смертью не надышишься… Тем более, я уже догадывалась, каким будет ответ, и он меня вовсе не радовал.

      – Нет, – ответила блондинистая сволочь, невозмутимо протирая свои очки.

      – Нет… – повторила я, нервно ерзая на сиденье, обитом дорогой кожей. – Она присматривает здесь за садом?

      – Да, сад она любит.

      Немец вернул очки на свой безупречный нос и одарил меня абсолютно безразличным взглядом.

      – Впрочем, зачем спрашивать у меня, когда вы можете поговорить с ней лично?

      – Вы говорили, она живет уединенно в небольшом доме! – я обвинительно ткнула пальцем в твердую мужскую грудь, скрытую за классическим черным костюмом.

      На меня посмотрели с брезгливым удивлением и разве что пиджак не отряхнули.

      – Эта вилла – не самая большая в Ханвальде, – пожал плечами мой оппонент и, заглушив двигатель, вышел из машины. Видимо, боялся, что снова его коснусь.

      Порывшись в сумочке, я достала припрятанные на черный день сигареты. Обещала себе не курить, но этот случай был исключительным. Покинув салон авто и нарочито громко хлопнув дверью, зло взглянула на немца, по лицу которого пробежала тень неудовольствия.

      Мне и самой жалко так обращаться с его мерседесом, но жажда мести была слишком сильной.

      Покрутив головой вокруг, я убедилась наверняка – это дом очень богатых людей. В саду стояли статуи, где-то за домом виднелись деревья и небольшой фонтан между ними, а у въезда, рядом с длинным одноэтажным зданием, был припаркован не менее дорогой автомобиль, чем тот на котором мы приехали.

      – Господин Клаус, – позвав немца по имени, ибо фамилию я просто не смогла запомнить, сунула в рот сигарету и, прикурив, тут же с удовольствием затянулась едким дымом.

      – Слушаю вас.

      Вежливость в тоне с лихвой перекрывалась неприятием во взгляде.

      Ах, похоже, этот гад не переносит курящих женщин. Забавно видеть, как он старается скрыть свое отношение. Я выдохнула дым и улыбнулась. Ноздри немца слегка раздулись, словно он учуял запах даже стоя в нескольких метрах от меня.

      – Позвольте перекурить, а уж потом пойдете знакомить меня… с несчастной родственницей.

      Я бросила красноречивый взгляд на дом.

      – Мне кажется, вы не нуждаетесь в моем позволении, госпожа Успенская, – отчеканил блондинистый гад и, достав смартфон из кармана брюк, отошел, набирая чей-то номер. Мол, кури, сколько влезет, а я пока поговорю.

      Сволочь! Педант! Чистоплюй!

      Снова уставившись на окна особняка, невольно задумалась, зачем было меня обманывать? Воспоминания нахлынули волной, унося назад во времени.

      Я как раз заканчивала уборку, когда в дверь позвонили. Мурлыкая под нос песенку, звучавшую на радио, открыла не спрашивая, кто там. Ждала в гости подругу, вот и забыла о бдительности. Впрочем, корила я себя недолго.

      На пороге моей маленькой хрущевки стоял шикарный блондин в классическом черном костюме. Вежливый, спокойный и собранный. В очках и при кейсе. Такие не приходят грабить хрущевки.

      – Чем могу помочь? – приветливо улыбаясь, уточнила я, прекрасно понимая, что помочь вряд ли чем смогу.

      – Успенская Елена? – вопросом ответил мужчина, и я слегка забылась от его акцента.

      Немец. Вот ей богу! Уж в чем в чем, а в этом я разбиралась. Не зря четыре года в колледже на экскурсовода отучилась. Да и мамины усилия даром не прошли.

      – Она самая.

      Я продолжала улыбаться, глядя на попытки немца отвести взгляд от моей прически. Ну, да, ярко-красные волосы, заплетенные в кривой хвост на темечке, могли немного обескуражить… И четыре серьги в правом ухе, соединенные одной цепочкой, похоже, тоже не пришлись по душе. О, и футболка с танцующими скелетами, едва прикрывающая короткие джинсовые шорты, отправилась в черный список. Но мой гость очень старался остаться равнодушно-деликатным.

      – Меня зовут Клаус Сайн-Витгенштайн, и у меня к вам важное дело. Вопрос жизни и… – он задержался взглядом на одном из скелетов, вздохнул и дополнил: – смерти.

      – И кто умирает? – весело осведомилась