Сегрегация 3. Женщина в бордовом. Виталий Юрьевич Турченков

онного пола, вместо привычного домашнего паркета. Внимательно оглядевшись я обнаружил себя запертым в небольшую камеру с железной решёткой во всю стену.

      – Долго же вы сюда добирались, – сказал недовольный, но очень знакомый голос из камеры напротив. – Я тут из последних сил держусь, а вы где-то шляетесь.

      Слух меня не обманул. Внимательно вглядевшись, я обнаружил своего старого знакомого демона (с его вечно виснувшим рогом), сидящим на полу соседних «апартаментов».

      – Нас, между прочим, тут пытают, – продолжал озвучивать свои претензии он. – И пытают, я хочу вам заметить, самыми изощрёнными методами.

      – Как я сюда попал? – подымаясь с холодного пола, со стоном произнёс я.

      – Полиция притащила.

      – Нет, как я вообще сюда попал?

      – А, в этом смысли? Тут, конечно же, каюсь. Я подсобил.

      – Но зачем?

      – Ну-у, как вы видите, всё пошло не по плану. Иначе говоря не так я себе это представлял.

      – Так я должен вам теперь в этом помочь? Это чем же? Своим пребыванием здесь.

      – Ну… Это вы скоро узнаете чем. А ваше пребывание здесь, изначально не предполагалось. Вы зачем полезли на рожон? Сопротивляться представителям власти, грешно. Разве вы об этом не знали?

      – Бред какой-то, – медленно сползая по стенки обратно на пол, точно (как мне показалось) диагностировал данную ситуацию я.

      – Ну, это вы знаете, как посмотреть, – не согласился со мной, демон. – Тут на лицо извечная дилемма наполовину полного стакана.

      – Какого ещё к лешему, стакана?!

      – Как какого? Наполовину полного или пустого. Тут вам решать.

      – У меня голова болит.

      – Через некоторое время, у вас и вся внутренняя сущность заболит.

      – Это с чего вдруг?

      – Скоро узнаете.

      В эту секунду, послышался громкий звук отпираемого замка и неприятный скрежет несмазанных петель, железной двери.

      – Идёт! Он идёт! – закричали, находившиеся в ближайших к выходу камерах, заключённые, а где-то совсем рядом со мной, послышался вполне отчётливый стон.

      – Начинается, – безрадостно произнёс демон и прикрыл свою голову руками.

      Послышались звонкие шаги и в узком между-камерном пространстве, появился небольшой толстый человечек в сером костюме тройке, с большой тетрадью в кожаном переплёте.

      – Сейчас истязать будет, – громко предупредил меня демон.

      Человечек, видимо слегка смущённый этим заявлением, быстро достал из внутреннего кармана своего пиджака белый платок, протёр им свою вспотевшую лысину и неуверенно открыв свою большую тетрадь, трагически произнёс:

      – Женщина в бардовом! Поэма!

      – Иди ты к чёрту со своей женщиной! – послышался отчаянный крик одного из заключённых. – Что мы тебе сделали?!

      Но маленький человечек уже начал:

      – Женщина в бордовом

      Приходит ко мне в ночи.

      Сверля своим хищным взглядом

      Рвёт не стыдясь на клочки.

      Женщина в бордовом

      Садится ко мне на постель.

      Она горяча как пламя

      И холодна как метель.

      Здесь человечек осёкся, тяжело сглотнул и продолжил:

      – Женщина в бордовом

      Шепчет на ухо мне.

      Шепчет мне о том,

      Как хорошо ей рядом со мной.

      Гладит волосами своими

      Мою трепетную грудь.

      Говорит что впредь её я

      И не даёт мне уснуть.

      – Вот тут, у меня не очень хорошо вышло, но я потом переделаю, – извинительным тоном заверил всех присутствующих автор, и заголосил дальше:

      – Я её смущаюсь,

      И тут же восторгаюсь ей.

      Так проходят все ночи мои

      В отличии от сумрачных дней.

      Женщина в бордовом,

      Сводит меня с ума.

      Женщина в бордовом,

      В сердце моём одна.

      Она глядит с укором

      И я ловлю этот взгляд.

      Она мне поёт сладким стоном

      И бьёт моим сердцем в набат.

      Есть только она в целом мире,

      Другие померкли во тьме

      Струною поёт моя лира…

      В этот момент снова загромыхали и заскрипели двери и в коридор вошли два надзирателя в зелёных мундирах, с почти бульдожьими мордами вместо лиц.

      – Новенький! На выход, – громко рявкнул один из них мне, в то время как второй принялся открывать мою камеру.

      Прерванный человечек, снова достал свой платок и привычно протерев свою лысину, приготовился читать дальше (и судя по толщине тетради, там было что читать).

      С некоторой осторожностью отозвавшись, на предложение