Ее худший кошмар. Бренда Новак

ей письмо, – с улыбкой сказала Эвелин.

      Лоррейн покачала головой.

      – Я должна была бы догадаться. Вы ни одной мелочи не упустите.

      Эвелин пропустила мимо ушей комплимент своему усердию, потому что знала: потребность давно превратилась в одержимость.

      – Если она согласится на беседу, я слетаю туда и встречусь с ней.

      – И оставите все это? – Лоррейн развела руки, как будто хотела обнять весь обширный двухэтажный комплекс, в котором кабинет Эвелин занимал лишь крошечную часть третьего крыла здания.

      Снаружи снег валил сплошной стеной; Эвелин даже больше не могла разглядеть Чугачские горы. С тех пор как она приехала сюда в сентябре, толщина снега составляла шестьдесят дюймов, а ведь на календаре еще лишь 13 января.

      – Было бы неплохо погреться на солнышке, – призналась она.

      – С удовольствием составила бы вам компанию. Я никогда не уезжала от тюрьмы дальше собственного дома.

      Эвелин оторвала взгляд от окна.

      – Сначала вам пришлось бы побороться за такую возможность с нашими психиатрами. Они все с радостью вернулись бы в континентальные штаты.

      Именно тоска по дому вынудила Мартина Брэнда вернуться в родной Портленд.

      Было непросто приспособиться к такой враждебной среде, как здесь. Гулкие коридоры, хлопающие двери, иногда стоны или безумный смех – к такому привыкнуть трудно. Добавьте к этому долгую темную зиму и одинокие вечера, чаще проводимые в обществе стопки папок с документами и журналов по психологии, нежели с людьми, и воспоминаний о бесчисленных разговорах, полных кровавых подробностей. В общем, жизнь здесь была суровой, и не только из-за погоды.

      – Вы берете кого-то с собой? – спросила Лоррейн.

      Эвелин покачала головой.

      – У нас нет средств. Мне повезет, если Федеральное бюро тюрем оплатит мой билет.

      – Так кто же будет работать с мистером Гарзой?

      – Как вы думаете?

      – Не вы… вы и так тянете на себе больше, чем остальные. У вас даже нет времени подумать о чем-то, кроме ваших пациентов.

      Эвелин одарила ее грустной улыбкой.

      – Возможно, вы этого не замечаете, но в Хиллтопе в принципе нечем заняться, кроме работы, особенно в это время года.

      – Это почему же? Можно время от времени развлечься.

      – Это как?… Выпивать в «Лосиной голове»?

      – Почему бы нет?

      Эвелин однажды была там прошлым летом, еще до открытия Ганноверского дома. Ее отвел туда Амарок. Она хорошо провела время, но старалась об этом не думать.

      – Никогда не знаешь, какого парня там встретишь, – добавила Лоррейн в качестве соблазнительной при-манки.

      Эвелин закатила глаза.

      – Это точно.

      – Я имела в виду, там можно встретить того, с кем будет весело и интересно, а не опасно.

      Например, с Амароком. До Лоррейн наверняка дошли какие-то слухи о них. А может, и нет. Как и многие другие сотрудники Ганноверского дома, Лоррейн жила в Анкоридже, а в Хиллтоп приезжала лишь на работу и не общалась с местными