Время злых чудес. Марина Крамер

Нет. Ничего нельзя повторить, нельзя возвращаться. Я уже попробовала – с человеком, которого действительно любила, но все закончилось еще хуже».

      – Да, понимаешь… – тряхнув головой, сказал Паровозников. – У Петьки в производстве довольно странное дело, и мне кажется, что мы копаем вообще не в той стороне. Ситуация такая – была закрытая вечеринка в одном ресторане, довольно большая компания. Все, разумеется, пьют, поют, танцуют – и вдруг один из участников выпадает с веранды на камни и разбивается насмерть.

      – Погоди. Какие камни? Может, на асфальт?

      – Нет, именно на камни. Знаешь ресторан «Титаник»?

      – Ну, еще бы! На набережной? Это, пожалуй, единственное в городе заведение, которое работает еще с девяностых. Там и интерьер весь выдержан в стиле фильма, и веранда в форме носа корабля. Постой… значит, это оттуда упал потерпевший? На берег? Веранда ведь нависает над берегом реки, там небольшой обрыв и огромные валуны такие?

      – Ну и память у тебя… – присвистнул Андрей, беря новую сигарету. – Да, точно. На веранде в тот момент были двое – потерпевший и его жена. Все остальные участники вечеринки в голос твердят, что мужчина был настолько пьян, что не держался на ногах, потому, скорее всего, и упал. Но дело в том, что труп лежал на спине, а содержание алкоголя в крови такое, что позволяет усомниться в правдивости слов свидетелей – люди с таким уровнем алкоголя ухитряются машину водить. И потом, потерпевший – спортивный мужик, всю жизнь занимавшийся скалолазанием и йогой, так что версия о потерянном равновесии вообще никакой критики не выдерживает.

      – Ну, и в каком направлении ищете? – спросила Лена, сделав глоток чая.

      Она чувствовала странное приятное возбуждение – впервые за то время, что ушла из прокуратуры.

      – Петька настаивает, что виновата супруга – ну, ты ведь понимаешь, что в таких ситуациях первый подозреваемый именно из пары.

      – А ты так не думаешь?

      Андрей взъерошил волосы, сделал пару глубоких затяжек и, прижав окурок в пепельнице, проговорил:

      – А черт его знает… она мутная какая-то. Вроде плачет искренне, переживает о сыне – ему девять лет, но в то же время мне кажется, что смерть мужа… как бы так сказать-то… ну, словом, вроде бы ей стало легче, что его нет.

      – Это ты с чего взял?

      – У нее в глазах спокойствие, понимаешь? Она говорит, а глаза совершенно спокойные, не мертвые, не равнодушные, а именно спокойные, безмятежные какие-то.

      – Может, тебе показалось? – с сомнением спросила Лена. – И потом, разные люди по-разному реагируют на трагедию. Кто-то в истерике колотится, а кто-то все внутри перемалывает, переживает, а внешне не выражает никак.

      – Не знаю, Ленка. Ты только представь – у твоих ног лежит тело твоего мужа, с которым ты много лет прожила, ребенка родила от него, и тело это выглядит, скажем честно, не очень… с высоты на камни – сама понимаешь… И ты со спокойным лицом будешь на это смотреть? Слезы текут, а глаза ничего не выражают, кроме облегчения?

      – Сдается