Нурсолтан. Ольга Иванова

турецкого султана, который владел сильным флотом и войском. Тогда и был подписан договор, согласно которому крымский повелитель становился вассалом османов. Ханство, едва успев образоваться, потеряло свою независимость, но получило взамен могущественного суверена и надежду на то, что потомки Гиреев будут владеть крымским троном всегда. Давний враг Кичи-Мухаммад умер спустя четыре года после заключения этого договора, но остались живы его сыновья. И первый из них, хан Махмуд, собрался в большой поход. В планы правителя Орды входил набег на русские земли и крымские владения. Хаджи-Гирею достаточно было одного упоминания о том, что заклятый враг собирает большое войско, чтобы в тот же час отдать приказ своим огланам.

      Глава 4

      Шахназ проплакала весь день. В бессильной ярости она металась по своей юрте и грозилась сбежать в степь, а то и вовсе покончить с собой. Нурсолтан не находила нужных слов для утешения сестры. Как она понимала её! Шахназ вскоре должна была навсегда покинуть не только улус своего отца, но и сами степи, где она родилась и выросла. Северная страна[16] забирала очередную жертву из вольного юрта. Ещё одна «кыр карысы»[17] должна была войти в клан казанского правителя. А будет ли она счастлива там, это не волновало ни одного мужчину, ни здесь в улусе мурзабека Тимера, ни в далёкой Казани.

      О, горькая доля юных бике, взращённых в неге и любви для того, чтобы однажды шагнуть в неизведанную даль своей судьбы! Шагнуть наощупь, зажмурив глаза, и не ведать, какой подарок или удар судьба уготовила им за крутым поворотом жизни.

      Нурсолтан задумалась, невольно сдвинула чёрные изогнутые брови. Сегодня пришла очередь Шахназ, а они одногодки, значит, и её черёд совсем близок. Она с внезапным облегчением подумала: «Как хорошо, что в Казань забирают Шахназ, а не меня! А за мной скоро приедет солтан Менгли. Только рядом с ним я испытаю полнейшее счастье. О Менгли, я – узница твоей любви! Но если бы ты знал, как пленительна и прекрасна твоя темница!» При одном только воспоминании о любимом сердце сладко затрепетало. Щёки девушки порозовели, и нежные губы невольно раскрылись, выпуская тайное имя на свободу:

      – Менгли! О Менгли, где ты?

      – Нурсолтан!!! – Шахназ налетела на сестру, словно коршун: – Как ты можешь думать о своём Менгли, когда у меня такое горе? Да ты самая бессердечная, самая никчёмная сестра на свете! Другая на твоём месте давно бы уже помогла мне сбежать с Хусаином! С ним я готова жить в драной кибитке, на краю степи, отверженная всеми. С ним я была бы счастлива где угодно. А теперь? Теперь меня продали Ибрагиму, которого я в глаза не видела. О Аллах! Почему ты так жесток ко мне? Почему это горе постигло меня?

      И Шахназ упала на постель, устеленную одеялом из белой верблюжьей шерсти, и зарыдала.

      Нурсолтан соскочила со своего места. Она застыла, стиснув руки на груди. Неподдельное горе сестры вызвало в душе такие сильные угрызения совести, что в первую минуту бика не могла найти слов утешения, в которых так

16

Северная страна – так обычно называли в мусульманских странах Казанское ханство.

17

Кыр карысы (мангыт.) – дочь степей.