Договор. Рассказы. Юлия Ершова

на кофе заскочила. Дай, думаю, проведаю, как она там, родная душа. Профитролей, вот, захватила. Потрескаем, думаю. А ты на диете, – пронизала она взглядом Катю, отчего та побледнела и тут же покраснела.

      – Ааа, – протянула Катя и опустила голову.– Как шеф? – нашлась она вскоре. Глубокий вздох снял её напряжённость.

      Соня улыбнулась и застрекотала. Длинные сережки её, пучки цепочек, с задором подпрыгивали, сожженные краской завитки волос вздрагивали на висках. Тема шефа была у Сони любимой. О его брюках, стрижке, туфлях и перстне на безымянном пальце она готова была в красках и деталях излагать с утра до вечера, причмокивая язычком. Катя заскучала и успокоилась одновременно. Рассказ о костяшке на пальце шефа пролил бальзам на её воспалённые нервы, и Катя зевнула, а её гостья, прищурив глаза, в которых блеснули хитринки, протянула медовым голоском:

      – Кэти, ангел мой, давай вернём юные годы. Помнишь наш альбом? Ты с волосами до пят? Во где чудо…

      Катя, доверившись сладкому голосу подруги, унеслась в спальню. Там, в шкафу, на обувной полке, где томятся в ожидании своего часа её лаковые итальянские туфли, уже шестнадцать лет хранится альбом с настоящими бумажными фото, глянцевыми и матовыми. К ним можно прикоснуться, на них может упасть слеза, губами можно запечатлеть поцелуй на любой из картонных карточек.

      – Я решила немного помыть тут… посуду, – торопливо пробормотала Соня, едва подруга залетела на кухню с кожаным альбомом в руках.

      – Хочешь кофе с кремами? Ещё чашечку? – спросила сияющая Катя и, считав неуверенное согласие с лица подруги, ринулась к плите. Она не признавала никаких автоматических машин, только ручная варка в турке с закопченной ручкой из дерева и волнистыми краями почерневшей меди.

      Они обнялись, когда кофе в турке забурлил вулканической лавой и выплюнул на плиту немного шоколадной жидкости, тут же зашипевшей на металле. Соня поцеловала волосы любимой подруги и прижала её к груди так искренне, что та разревелась, будто сжатые воды прорвали, наконец, дамбу и унеслись в открытый океан слёз.

      V

      – Катя, – начал Сергей, пошелестев газетой. Катя, нахмурив лоб, крутила тумблеры духового шкафа, в глубине которого зрели будущие эклеры.– Понимаешь, – продолжил он, откашлявшись, —сегодня я ухожу на ночь. И всё такое… Надо как-то объяснить Мишке. Помоги, ок?

      – Ок, – ответила Катя, с усилием поднимая брови и уголки губ, – без проблем, – добавила она и отвернулась к плите.

      – Ты… не обиделась? – уточнил муж, нервно пошелестев газетой.

      – Что ты, – отозвалась Катя, с повышенным интересом изучая содержимое кухонного ящика, – мы же обо всём договорились. Я не держу тебя, милый. Просто соображаю, что же Мишуну сказать. Лучше всё-таки ничего не говорить.

      – Как?

      – Зачем привлекать его внимание? Вдруг расспрашивать начнёт, и я как-нибудь провалюсь. Ааа, – хлопнула себя по лбу Кэти и повернулась