С царем в Тобольске. Воспоминания охранника Николая II. В. С. Панкратов

губернатора, в котором отбывал ссылку Николай II с семьей. 1920 г.

      «Первые полтора месяца жизни в Тобольске до приезда в конце сентября комиссара Панкратова, сменившего Макарова, были самым спокойным временем заключения Царской Семьи»

(«Письма Святых Царственных Мучеников из заточения», 1998 г.)

      Отношение населения к бывшему царю

      В прессе распространились слухи о том, что пред домом губернатора происходят «патриотические» демонстрации громадных толп, что к этому дому совершаются паломничества и т. д. Все эти слухи с начала до конца оказались ложными. Никогда никаких патриотических демонстраций и паломничества не было и быть не могло. Быть может, они и имели бы место, если бы не пресловутый Григорий Распутин, который еще в 1915 году своим поведением и циничным хвастовством о близости к царской семье не дискредитировал эту семью. Этот беспардонный проходимец в последнюю свою поездку в Тобольск вел себя так бесстыдно, так безобразно, что снял последние остатки ореола с царской семьи. Он здесь беспрерывно пьянствовал, по пьяному делу приставал к женщинам с грязными предложениями, потребовал, чтобы одного из квартальных надзирателей, почему-то понравившегося ему, произвели в священники. Благодаря Распутину был произведен в епископы пресловутый Варнава, хорошо известный тоболякам с отрицательных сторон. «Доспел тебя епископом», – когда-то писал ему Распутин.

      За время моего пребывания в Тобольске мне столько приходилось слышать о грязных проделках Распутина, что я не решаюсь им верить. Кто-кто, а Распутин окончательно уронил в глазах тоболяков (да и одних ли их?..) престиж царской семьи, якобы для укрепления авторитета которой его так долго держали при дворе и облекали всемогуществом. Приведу один из характерных рассказов одной из благочестивых и преданных монархисток.

      Однажды является ко мне старушка тоболячка, особа интеллигентная, набожная.

      – Чем могу служить? – спрашиваю я ее.

      – Я к вам, господин комиссар, с покорнейшей просьбой, отвечает она.

      – Пожалуйста.

      – Я пришла просить вас дать мне свидание с царем. Я имею ему сообщить очень важное…

      – Этого я допустить не могу, и вы напрасно пришли.

      – Почему? Вы, быть может, подозреваете что-нибудь такое… Я только для души, настаивала старушка.

      – Напрасно вы просите: никаких ни с кем свиданий не полагается, – возражаю я ей. – Если же что-нибудь вы желаете сделать для души Николая Александровича, то сообщите мне, я передам, если это окажется нужным.

      Старушка произвела на меня впечатление очень религиозного человека. Она все время искренно повторяла фразу: «Царица небесная, какой грех, какое затмение рассудка! И кто же это сделал? Кто мог бы думать, что это он!». Слово «он» она произносила с какой-то особой интонацией и даже религиозным страхом.

      – Нет, господин комиссар, только я сама могу это передать; вам могут и не поверить. Я сама верила в него…

      – В кого? – спросил я, догадываясь, что дело идет о Распутине.

      Но