Выстрел. Анатолий Рыбаков

Трудно объяснить… На ум приходят банальные слова: невзгоды закаляют, характер вырабатывается в горниле испытаний и тому подобное. Но в этих стертых выражениях заложены никогда не стареющие истины.

      – Итак, да здравствуют сложности! – провозгласил Юра. – А если их нет?

      – Их не может не быть, – ответил Валентин Валентинович.

      – Почему вы не танцуете? – спросила Люда.

      – Не умею.

      – Фокстрот – это очень просто.

      – Мне поздно учиться.

      – Вам? Вы себя считаете стариком?

      Валентин Валентинович улыбнулся:

      – Скажите лучше, как вам работается на фабрике?

      – Стою с хронометром, очень стараюсь, тем более что я дочь инженера, но работницы на меня косятся: я им, по видимому, не нравлюсь.

      – Всюду рабочие не любят хронометражистов, – сказал Валентин Валентинович, – а то, что вы дочь инженера… Разве вашего отца на фабрике не уважают? Ведь он крупный специалист.

      – Вот именно специалист, – подхватил Юра, – буржуазный спец, учился в Англии, служил на фабрике еще до революции, у хозяев капиталистов, и, значит, сам капиталист. А Люда – дочь буржуазного спеца. У нас обожают наклеивать ярлыки: интеллигент, спец… Я, например, упадочник, у меня, видите ли, упадочные настроения. Почему, отчего – никто не знает, и что значит упадочные, тоже никто толком не знает. Представляю, что бы творилось, если бы узнали, что мы сидим в ресторане, да еще танцуем фокстрот и чарльстон. Нас бы объявили белогвардейцами.

      – Вот видишь, – засмеялся Валентин Валентинович, – а ты говоришь, что у тебя нет сложностей.

      6

      Когда Юра, Люда и Валентин Валентинович подошли к дому, они увидели Витьку Бурова. Он стоял в калитке, вырезанной в воротах, в своей обычной ленивой позе, загораживая проход и не проявляя намерения сдвинуться с места.

      Юра оказался позади Валентина Валентиновича. Впрочем, у него все всегда получалось естественно, а значит, и достойно.

      – Молодой человек, – холодно произнес Валентин Валентинович, – будьте добры посторониться.

      – Места вам мало? – Витька продолжал загораживать калитку широкими плечами.

      – Витя, перестань! – поморщилась Люда. Она не боялась Витьки.

      – Или вы посторонитесь, или я помогу вам это сделать, – сказал Валентин Валентинович.

      Витька лениво подвинулся.

      – Чешите, не вы мне сейчас нужны.

      – Так будет, пожалуй, разумнее, – оставил за собой последнее слово Валентин Валентинович.

      Во дворе, на скамейке, виднелась еще одна фигура – Шаринец.

      – Мне сюда, спокойной ночи! – Юра вошел в свой подъезд, оставив Валентина Валентиновича один на один с Витькой и Шаринцом.

      Прощаясь с Навроцким, Люда сказала:

      – Витька опять к вам привяжется.

      – Переживу как нибудь, – улыбнулся Валентин Валентинович. – Вы довольны сегодняшним вечером?

      – Очень.

      – Я рад, что Юра нас познакомил, – сказал Валентин Валентинович.

      – Да, спасибо ему.

      –