и сѣдоше у езера Ладожьскаго, и оттолѣ прiде и сѣдоша около озера Илменя, и прозвашася инымъ именемъ, и нарекошася Русь рѣки ради Руссы, иже впадоша во езеро Илмень; и умножився имъ, и содѣлаша градъ и нарекоша Новградъ, и посадиша старѣйшину Гостомысла…»
131 В приписке XVI в. к Житию Антония Сийского автор характеризует себя так: «Отъ племени варяжска, родомъ Русина, близъ восточныя страны, межъ предѣловъ словеньскихъ, варяжскихъ и агорянскихъ, иже нарицается Русь, по рѣкѣ Русѣ»
132. Показателем достаточно широкой распространенности «речной» версии о происхождении названия Руси является примечание, сделанное Иваном, старшим сыном Ивана Грозного, при переписывании им одной рукописи: «Преписано бысть сие во царство благовернаго и христолюбиваго Царя и Государя Великаго Князя Ивана Васильевича… многогрешным Иваном, во второе по первом писатели, колена Августова, от племени Варяжскаго, родом Русина, близ восточныя страны, меж предел Словеньскых и Варяжскых и Агаряньскых, иже нарицается Русь по реке Русе»
133. О том, что это не было лишь мнение книжников и бытовало в устной народной традиции, свидетельствует записанное еще в XIX в. В.И. Далем предание: «Рус – сказочное чудовище днепровских порогов»
134. Понятно, что к этому времени образ эпонима нашего народа почти полностью стерся, однако в коллективной памяти еще сохранялось как представление о его мифической природе, так и указание на его связь с водами, перенесенное на новую главную реку, вокруг которой тысячу лет назад сложилось Древнерусское государство. О глубокой древности подобных представлений говорит и то, что в Словении некогда почиталось речное божество Любарус, с которым связывают происхождение названия города Любляна
135. К сожалению, о данном божестве также практически не сохранилось никаких сведений, однако последний корень его имени указывает на какую-то связь с именем нашего народа. Выше уже приводились данные о наличии в Средневековье на территории бывшей Югославии таких имен, как Русиничь и Русичь.
Связь корня имени нашей страны с водой уходит в эпоху индоевропейского единства, на что обратил внимание ряд отечественных ученых еще в XIX в. Так, в 1869 г. А.Н. Афанасьев отметил этимологическую связь между санск. rasa «жидкость, влага, вода», кельт. rus, ros «озеро, пруд», лат. ros «роса», лит. rasos szwente – праздник росы в июне и такими славянскими словами, как русло, середина речного ложа, и русалки – обитающие в воде мифологические существа136. В значении воды этот корень используется и в чешском языке: na potoku Rusawe137. К этому же перечню можно добавить с одной стороны общеславянскую росу, а с другой – др.-греч. drosos «poca»; герм. riеsеln «река», др.-прусск. russa «река», лит. ruseti «медленно течь». В 1876 г. в своем фундаментальном исследовании С.А. Гедеонов пришел к следующему выводу: «У славянского племени санскритское и зендское ruc, raoc переходят из нарицательного в собственное, под формой Рось, Русь; здесь начало мифологического периода его. Этому периоду принадлежит существующее только в русском языке (подобно названию