Нравы Мальмезонского дворца. Сергей Нечаев

армии вовсе не через мое посредство; чтобы он приказал портье на улице Сент Оноре говорить, что он меня в жизни не видел; чтобы он не использовал рекомендательных писем, которые я ему дала, когда он начал свои дела в Италии… Ах, я боюсь, что это Жюдье выдал нас Жозефу… Но знай, что как бы они меня не мучили, они не в силах оторвать меня от моего дорогого Ипполита, мой последний вздох будет о тебе.

      Я сделаю все, чтобы увидеть тебя сегодня. Если мне не удастся, я пошлю к тебе завтра Блондэна, чтобы назначить час встречи в саду Муссо…

      Прощай, мой Ипполит, тысяча поцелуев пламенной любви”».

      Отправив это письмо, как утверждает Ги Бретон, Жозефина явилась к Наполеону и «осыпала его ласками, а он, как всегда, не мог перед ней устоять».

      Ипполит Шарль в Мальмезоне

      В мае 1798 года Наполеон опять надолго уехал из Парижа.

      Историк Поль-Мари-Лоран де л’Ардеш пишет:

      «Решение об экспедиции в Египет было принято. Директория не противилась исполнению этого проекта, потому что ее недальновидность, усматривая опасности одного только следующего дня, заставляла ее желать удаления знаменитого воина, и она не рассчитала, что новые его успехи послужат к большему обожанию нации и, следовательно, умножат к нему любовь народа, чего именно Директория и опасалась. Бонапарт, который один составил план экспедиции, один и занялся его исполнением и принял на себя все устройство войск, назначенных в экспедицию…

      Когда Наполеона спросили, долго ли он намерен оставаться в Египте, он отвечал: „Или несколько месяцев, или шесть лет, глядя по обстоятельствам”».

      Жозефина проводила мужа до Тулона. Наполеон страстно любил ее, и их расставание было самым трогательным. Предвидя опасности, предстоявшие Наполеону, они вполне могли думать, что расстаются навечно. Эскадра вышла в море 19 мая.

      На самом деле, Наполеон вернется из Египта лишь 16 октября 1799 года, то есть через семнадцать месяцев.

      Ипполит Шарль остался с Жозефиной в Париже, а в апреле 1799 года он обосновался в только что купленном Жозефиной Мальмезоне.

      Биограф Жозефины Гектор Флейшман не может удержаться от романтических ноток в повестновании:

      «Он жил в Мальмезоне как хозяин…

      Из письма Эжена к матери мы узнаем, что „крепыш” принес креолке собачку, что он возил ее в Итальянскую оперу и закрытые ложи…

      В Мальмезоне от флореаля до фруктилора лениво тянулись счастливые дни. Любовники, забывшие о человеке, который тем временем являл миру победы в долинах фараонов, гуляют в прекрасных тенистых садах.

      А в дальнем далеке, среди пыльных вихрей пустыни, под ослепительным солнцем шла бойня. Это – сиюминутная эпопея, врезанная в эпопею прошлого, это – лавры, белые от пыли; это – смертельная усталость и смерть, сменяющая изнеможение.

      А здесь, в Мальмезоне, на берегу Сены, чьи воды неторопливо движутся мимо шелестящих тополей, – весна, исполненная свежести…

      Немая красота убаюкивающих вечеров…

      Пурпурное солнце на закате прощается