Нравы Мальмезонского дворца. Сергей Нечаев

не всегда придерживался низкого мнения о поэзии; или, пожалуй, я должен сказать, что он смотрел на известных поэтов в тот период его жизни, о котором я веду речь, как на глашатаев его славы. В период Консульства он часто заигрывал не только с учеными, но также и с поэтами и писателями.

      Я не мог отделаться от чувства изумления, когда обнаружил такую простоту привычек у такого человека, как Наполеон, который на расстоянии казался столь величественным. Я ожидал, что он окажется грубияном, с капризным и вспыльчивым характером. Вместо этого я увидел терпеливого, снисходительного человека, которому можно легко угодить, совсем не трудного в общении, оживленного, готового к шумному веселью с подшучиванием, а иногда даже просто очаровательного друга. Но фамильярность с его стороны, однако, вовсе не означала, что он готов дать какие-либо основания для взаимности в этом плане. Наполеон с самого начала пожелал, чтобы я чувствовал себя с ним совершенно свободно, и как следствие этого – с первого же дня службы я не испытывал никакого смущения в его присутствии. Я не ощущал перед ним никакого страха, и это мое состояние еще более укрепилось, когда мне удалась увидеть его нежные отношения с Жозефиной, усердную преданность его офицеров, добросердечность его отношений с консулами и министрами, дружеское, почти фамильярное поведение с солдатами».

      Констан Вери только и делает, что восхищается Наполеоном. Он словно не видит вещей, которые просто не могут не бросаться в глаза другим людям из окружения этого неоднозначного человека. Неоднозначного? Это еще мягко сказано…

      Вообще-то развлечения у Наполеона порой были достаточно специфическими. Например, телохранитель Наполеона Рустам в своей книге «Моя жизнь рядом с Наполеоном» рассказывает такой случай:

      «Однажды в Мальмезоне во время утреннего туалета он увидел из окна, которое выходило на узкий канал, стаю лебедей. Сразу же попросил у меня карабин, и как только я принес, выстрелил. Императрица в своей комнате одевалась. Услышав выстрел, она в одной ночной рубашке с наброшенной на плечи шалью вбежала к нам:

      – Бонапарт, прошу тебя, не убивай лебедей!

      Его Величество упорствовал:

      – Жозефина, не мешай мне, я развлекаюсь!

      Взяв меня за руку, императрица попросила:

      – Рустам, не заряжай для него карабин.

      А Наполеон настаивал:

      – Дай карабин.

      Увидев, что я нахожусь в трудном положении, Жозефина вырвала из рук мужа карабин и унесла. Его Величество хохотал, как безумный».

      Действие, как видим, происходит уже во времена Империи, но это ничего не меняет. Наполеон в Мальмезоне «хохотал, как безумный». И над чем? Над тем, что его жена переживала из-за того, что он из окна замка расстреливал ни в чем не повинных лебедей. Понять и принять такое трудно. Впрочем, не зря же говорят, что между гением и безумным есть одно сходство – оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди.

      Не так-то просто находиться рядом с великим человеком!

      Секретарь